Проклятие Шалиона

– Потом, уже днем, мы послали несколько групп переговорщиков, – продолжала Изелль. – Туда мы включили и людей ди Джиронала – из тех, кто видел битву во дворце и, самое главное, – тот чудесный огонь, который убил канцлера. Они плакали и стенали, но мы настояли, чтобы они поехали, и их рассказы были очень убедительны. Кэсерил, а что в действительности… Да, нам передали, что Орико умер.

Кэсерил вздохнул. Я знал это.

– Когда? – спросил он.

Архиепископ тариунский ответил:

– По этому поводу есть неясности. Новость о смерти короля сегодня днем привез курьер из Храма. Архиепископ Менденаль пишет, что король умер на следующую ночь после свадьбы принцессы… свадьбы королевы. Но люди ди Джиронала говорят, что он объявил им, будто Орико умер накануне свадьбы, и с тех пор он является полноправным регентом Шалиона. Думаю, он лгал. Хотя какое это теперь имеет значение?

Но если бы события приняли иной оборот, это имело бы значение, и немалое… Кэсерил, размышляя, нахмурился.

– В любом случае, – вступил в разговор Бергон, – когда люди ди Джиронала узнали, что выступают не против наследницы-бунтовщицы, а против своей законной королевы, их колонны распались, и все теперь возвращаются по домам. Я за этим проследил и только что вернулся.

И действительно, сапоги короля были забрызганы дорожной грязью, а глаза сияли от осознания успеха предпринятого им дела. И от понимания того, что войны удалось избежать.

– Вы думаете, перемирие сохранится? – спросил Кэсерил. – Ди Джиронал держал в своих руках ниточки сети, где ключевыми узлами были его родственники. У этой сети была огромная власть и влияние, а интересы этих людей сейчас под угрозой.

Палли хмыкнул и покачал головой.

– Они не смогут теперь рассчитывать на поддержку ордена Сына – он обезглавлен. Более того, они понимают, что теперь власть в ордене перейдет к другой фракции. Клану ди Джиронала придется научиться осторожности.

– Провинкар Тистана уже прислал нам письмо, в котором пишет о своей нам верности. Похоже, письмо писалось в страшной спешке. Мы подождем еще один день, чтобы увериться в том, что дороги чисты, и вознесем благодарственные молитвы Богам в тариунском Храме. Затем мы с Бергоном поедем в Кардегосс, на похороны Орико и мою коронацию. Дядя дает нам свою кавалерию.

Глаза ее стали грустными.

– Боюсь, нам придется оставить вас ненадолго, лорд Кэс, – проговорила она.

Он посмотрел на Бетрис. В ее темных глазах царила озабоченность и что-то еще, о чем не говорят. Ну что ж, придется на время расстаться. Куда едет королева Изелль, туда же едет и Бетрис, ее первая придворная дама.

Изелль же между тем продолжала:

– Если вам больно, можете не говорить слишком много, но, Кэсерил… Что случилось во дворе, во время битвы? Неужели Дочь действительно убила ди Джиронала ударом молнии?

– Если судить по тому, как выглядело тело, похоже на то, – сказал Бергон. – Его словно поджарили. Никогда такого не видел.

– Это отличное объяснение, и сойдет для большинства, – покачал головой Кэсерил. – Вы же должны знать правду. Только… только это не может выйти за пределы этой комнаты.

Изелль посмотрела на врача, и тот, все поняв, откланялся.

– А этот джентльмен? – спросила Изелль, указав на судью.

– Достопочтенный Паджинин… как бы это сказать? Он – мой коллега, поэтому должен остаться, как и архиепископ.

Они собрались вокруг его постели, затаив дыхание. Ни Паджинин, ни архиепископ, ни Палли ничего не знали про Дондо и демона, отчего Кэсерил счел нужным начать историю с начала и попытался рассказать ее достаточно связно, чтобы его слова не восприняли как бессвязное бормотание сумасшедшего.

– Кардегосский архиепископ Менденаль знает эту историю в деталях, – уверил он тех из присутствующих, кому эти события стали известны впервые и кто был теперь сверх меры поражен рассказом. Палли застыл столбом, вытаращив глаза. Кэсерил, чувствуя вину перед другом, отвел взгляд и продолжил:

– Ди Джиронал велел своим людям держать меня, что они и сделали. Я был уже безоружен. И когда он проткнул меня мечом, это было чистое убийство, хотя в этот момент он погиб и сам. Демон же, как я понимаю, был изрядно смущен. Его делом было забрать души убитого и его убийцы. Две души. А перед ним было три. И моя душа была душой убитого. Тем более что в этот краткий миг она уже принадлежала Богине…

Голос Кэсерила дрогнул. Но тем не менее он продолжил:

– Я не знаю, каким образом вместить в слова то, что мне открылось. Вселенная… Нет, невозможно! Даже если бы я владел всеми языками мира и, не умолкая, говорил до скончания времен, я не рассказал бы и малой доли того, что мне было открыто.

Он дрожал, а его глаза вдруг наполнились слезами.

– Но ты же не был мертв? Мертв буквально, так сказать, – спросил обеспокоенно Палли.