Проклятие Персефоны

Я почувствовал какое-то странное движение позади и, обернувшись, вгляделся в темный проем двери. Прислушавшись, понял, что сирена напевает странную жуткую мелодию. Голос становился громче и настойчивее, мое тело наполнила нега, мысли улетучились.

Кинув взгляд на миссис Брейк, я удивленно поднял брови: старушка сладко посапывала. Даже во сне улыбка не сходила с ее лица, будто стала неотделимой частью женщины.

Бесшумно встав с кровати и стараясь не выдать себя, я медленно нагнулся и достал еще один нож, спрятанный в другом сапоге – между прочим, отличное хранилище в случае нападения или защиты.

Сжав рукоять, я шел вдоль стены, приближаясь к дверному проему и стараясь дышать как можно тише. Расстояние между мной и девушкой сокращалось, будто она намеренно скользила навстречу. Внезапно шаги стихли, мелодия оборвалась. Сдвинув брови, попытался понять, что задумала эта чертова сирена, но она, похоже, затеяла игру, правила которой я не знал.

Стараясь унять бешеные удары сердца, я выставил нож перед собой и скользнул в темноту длинного коридора, по обе стороны которого располагались несколько комнат и кухня.

Сирены нигде не было.

Смех за спиной заставил обернуться, и я, не успев среагировать, почувствовал, как что-то острое чиркнуло по груди, разрывая ткань рубашки и оставляя на ней кровавые отметины. Издав гортанный рык, я поискал взглядом сирену, но почувствовал лишь легкое прикосновение ее волос. Она будто растаяла в темноте.

– Ну же, родная, выходи. Я хочу вновь увидеть твое прекрасное личико. Неужели лишишь меня такой возможности?

Кружась на месте, старался почувствовать ее присутствие, но не мог, будто твари и вовсе не было в этом доме: ни запахов, ни звуков, ничего, за что я мог бы зацепиться.

– Брось нож, Роджер. Мы оба знаем, что таким образом ты меня не убьешь. Во мне нет ничего человеческого, земного, поэтому заколоть этой зубочисткой ты меня не сможешь. – Шепот, прозвучавший около уха, заставил обернуться.

Резко замахнувшись рукой с ножом, полоснул сирену по животу, заставив зашипеть от недовольства. Готовый к атаке, встал в боевую стойку, хоть ширина коридора и не позволяла развернуться во всю мощь. Сирена подняла на меня взгляд, полный злости и голода, заставив невольно вздрогнуть. Ее глаза были залиты кровью, губы изогнулись в дьявольской усмешке. Я вновь замахнулся и ударил наискось ножом, но чудовище ловко уклонилось. Подавшись всем телом вперед, девушка нанесла удар. Острые когти промелькнули в миллиметре от моего лица. Я чувствовал: она боится, ожидает, что я первый нападу, открывшись для ответных ударов. Слабое шипение, исходящее из ее рта, походило на звук потухающего огня.

Напряжение, повисшее между нами, раздражало и угнетало. Кровь пропитала рубашку, доставляя дискомфорт и жжение при малейшем ветерке или движении. Никто не нападал, ожидая, что это сделает другой.

«Кровь, отданная добровольно…» – только и стучало у меня в голове.

В комнате слабо застонала миссис Брейк, и я невольно повернулся на звук. Сирена прыгнула, вцепилась в руку и начала рвать предплечье когтями, желая доставить мне неимоверную боль, а себе – удовольствие.

От неожиданности я выронил нож.

– Какого дьявола?! – Схватив тварь свободной рукой за волосы, я намотал золотые локоны на кулак и резко дернул на себя, заставив оторваться от моей разодранной руки. – Я думал… черт, больно! Думал, мы все решим полюбовно. Жаль… жжется… что так и не научился разбираться в девушках. Ох, прости, в чудовищах.

Она брыкалась и пыталась вырываться, но в силу роста не могла дотянуться до шеи, чтобы придушить меня или поцарапать. В руке пульсировала боль. Недолго думая, я приложил чудовище лицом об стену, не отпуская волос, и притянул к себе вновь. Девушка, не ожидавшая такого, жадно хватала ртом воздух, испуганно распахнув глаза и краем глаза наблюдая за мной, гадая, повторю я подобное или нет. Встряхнув сирену, словно куклу, издал гортанный рык и, развернувшись, пошел в свободную комнату, волоча ее за собой.

– Ты совсем с ума сошел?! Отпусти! Мне больно!

Тварь пыталась разогнуть мои пальцы, чтобы освободить хотя бы часть волос и немного выпрямиться. Но я крепче сжал кулак и ускорил шаг, то волоча девушку по полу, то вынуждая, согнувшись, быстро семенить за мной.

– «Отпусти-и-и! Мне бо-о-ольно!» Неприятно находиться на месте жертвы, не так ли? – Я не смог скрыть сарказм и раздражение.

Гнев, таившийся внутри, искал выход. Наконец войдя в комнату, бросил сирену на кровать, ногой закрыв дверь, и старался не выпускать девушку из поля зрения. Та вжалась в стену и, пытаясь изобразить покорность и смирение, начала часто моргать.

Я лишь закатил глаза.

– Неужели кто-то ведется на это?