Проклятье Пифоса (ЛП)

— У меня мириад дурных предчувствий, но первое сообщение в руинах оказалось ценным, поэтому игнорировать второе было бы глупо. К тому же, его содержание совпадает с моими стратегическими выкладками.

— Значит, нам нужно уничтожить развалины?

— Нам нужно сжечь их.

Каншелл думал, что нынешняя ночь окажется для него последней в поселении. Раскопки приказано было остановить. Хотя Йерун не знал, что именно нашли в глубинах — если вообще обнаружили хоть что-то, — но, казалось, Х легион больше не собирается оставаться на плато. Среди сервов ходили слухи, что пришло время предоставить колонистов их судьбе: для них возведен крепкий частокол, роздано достаточно лазвинтовок, и теперь новоприбывшие должны доказать, что заслуживали спасения.

Такую картину Йерун составил из обрывков фраз, услышанных в предвечерние часы. Поверхностная болтовня, под которой скрывалось нечто важное. Ночные страхи обитателей базы теперь переплетались с надеждами, распаленными церемониями колонистов. Сервы, пусть и восхищенные ими, пока что вели себя как осторожные наблюдатели — один только Каншелл ступал внутрь ложи. Теперь оставался последний шанс принять участие в ритуале, и разговоры бурлили от невысказанных сомнений, неопределенностей и опасений. Сам Йерун предполагал, что большинство сервов, даже последователей «Лектицио Дивинитатус», останутся в стороне. Слишком силен был страх перед столь явным преступлением против секулярной Имперской Истины.

Каншелл знал, что сделала бы Танаура на его месте. Он слышал голос Агнес, призывающий храбро отстаивать истину, каким бы ни было наказание, и ощущал духовный долг перед ней. Танаура никогда не бросала Йеруна, и теперь он не мог отступить — истинная вера в Бога-Императора означала ответственность, и нужно было доказывать делом свои убеждения.

Наступил вечер, рабочая смена закончилась, но транспортники ещё не прибыли. Легионеров нигде не было видно, даже Саламандры ушли из поселения вскоре после того, как Железные Руки и астропатесса вернулись с глубины. Началась независимая жизнь колонистов, и джунгли взревели, словно ящеры поняли это и возрадовались. На стенах стало больше стражей, и им, кажется, лучше удавалось отгонять тварей, пусть и за счёт одной лишь плотности огня. Впрочем, порой летающим рептилиям всё равно удавалось схватить вопящий трофей.

Колонисты начали свои церемонии, и ритуалы оказались самыми многочисленными и восторженными из всех. Все четыре ложи ломились от празднующих толп, и песнопения окутывали деревню сверху донизу. Мотив окружал её.

Каншелл, спрятав в одежде копию «Лектицио Дивинитатус», направился к главной ложе, зная, что сегодня ступит в центр световой паутины. Он примет приветствие жреца и в полной мере познает суть поклонения.

В командном центре базы Аттик обращался с речью к офицерам. Присутствовали также Саламандры и Гвардейцы Ворона, но Кхи’дема не обманула мнимая вежливость капитана. Ноктюрнец знал, что их не пригласили на совет, а вызвали услышать повеления командира Железных Рук. Решение уже принято, и вот-вот начнется операция пока что неизвестного масштаба. Саламандр не представлял, что их ждет — война забуксовала, и Кхи’дем опасался, что раздражение Аттика дошло до той черты, когда действия предпринимаются ради самих действий.

Кроме того, сыну Вулкана было не по себе из-за того, что пришлось оставить поселение незащищенным. Он понимал, что нельзя вечно оборонять колонистов, соглашался, что гражданские должны сами заботиться о выживании, как только получат необходимые средства. Возможно, признавал Кхи’дем, это уже произошло. С другой стороны, непохоже, чтобы положение лоялистов на Пифосе как-то изменилось… Саламандр предпочел бы приносить пользу в деревне, а не гнить на базе в ожидании приказа выступать, который, возможно, никогда не придет.

Аттик включил стол гололита, занимавший большую часть командного центра, и в воздухе появилось изображение поселения. Особо выделялись проекции развалин, рассчитанные по видимым участкам с экстраполяцией на ещё неисследованные уровни. Ярче всего сияла массивная подземная полусфера в центре плато. Возникли руны, указывающие примерное расстояние от поверхности до вершины купола, и Кхи’дем нахмурился. Новые раскопки? Но для этого явно не стоило собирать такое совещание.

Саламандру стало ещё более не по себе.

— С помощью госпожи Эрефрен, — начал Аттик, — мы определили, что данная ксеноструктура является оружием. Хотя местоположение врага ещё только предстоит установить, известно, что он использует этот объект против нас. Значит, пришло время убрать фигуру с доски.

Коснувшись пульта, капитан вызвал на голопроекцию метку «Веритас феррум», занимающего геосинхронную орбиту над поселением.

Беспокойство Кхи’дема сменилось ужасом.