Проклятая игра

Марти достаточно осмелел, чтобы скользнуть в кабинет и плеснуть себе в стакан виски из бара, а затем сесть в кресло Уайтхеда у окна. Он потягивал виски и раздумывал. Алкоголь не повлиял на ясность его ума, а просто притупил боль разочарования, которую он ощущал. Он забрался под одеяло еще до того, как рассвет отчетливо высветил клочья шерсти на лужайке.

VII Нет пределов

40

Утро выдалось не для похорон: небо слишком высокое и ясное. Самолеты, направлявшиеся в Америку, перечеркивали его белыми линиями. Листья деревьев распускались, расправляя крылья жизни. Но дело нужно сделать, несмотря ни на что.

При безжалостном дневном свете можно было полностью оценить масштабы резни. Пришельцы не ограничились убийством собак, охранявших дом; они вломились в питомник и методично уничтожили всех его обитателей, включая Беллу и ее потомство. Когда Марти добрался до сараев, Лилиан уже была там. Она выглядела так, будто рыдала уже несколько дней. В руках она держала одного из щенков: его голова была раздавлена, словно попала в тиски.

— Смотри, — произнесла Лилиан, показывая труп.

Марти не завтракал — мысли о предстоящем деле лишили его аппетита. Теперь он пожалел, что не заставил себя поесть: пустой желудок давал о себе знать и чувствовалось легкое головокружение.

— Если бы я осталась с ними!.. — сказала она.

— Могла бы кончить, как они, — ответил Марти.

Это была непреложная истина.

Лилиан уложила щенка на солому и стала приглаживать взъерошенную шерсть Беллы. Марти был более брезглив: даже в толстых резиновых перчатках он не хотел прикасаться к трупам. Но он использовал отвращение как стимул, чтобы побыстрее все завершить. Хотя Лилиан настойчиво предлагала свою помощь, толку от нее не было никакого. Она лишь смотрела, как Марти завернул тела в черные пластиковые пакеты, уложил печальный груз в кузов джипа и повез импровизированный катафалк на поляну, которую выбрал в лесу. Именно там, по настоянию Уайтхеда, они должны похоронить собак — за пределом видимости из дома. Марти принес две лопаты; он надеялся, что теперь Лилиан поможет ему, но та не нашла в себе сил. Пришлось сделать все самому, пока она неподвижно стояла, засунув руки в карманы грязной куртки, и глядела на жуткие свертки.

Это была трудная работа. Почву пронизывала сеть корней, тянувшихся от дерева к дереву, и Марти быстро покрылся потом, перерубая их лопатой. Он вырыл неглубокую могилу, скатил в нее пакеты и принялся засыпать их землей. Она падала с дробным стуком, как град. Закопав могилу, Марти выровнял холмик.

— Я возвращаюсь в дом за пивом, — сказал он. — Ты идешь?

Лилиан отрицательно покачала головой.

— Последние почести, — прошептала она.

Он оставил ее среди деревьев и зашагал по траве к дому. Он шел и думал о Кэрис. Наверное, она уже проснулась, хотя занавески на окне были задернуты.

Как хорошо быть птицей, думал Марти. Подлететь к окну и сквозь щель между штор посмотреть на Кэрис: как она потягивается на кровати, голая и ленивая, руки закинуты за голову, волосы под мышками, волосы между ног… Марти подходил к дому с улыбкой и эрекцией.

В кухне его встретила Перл. Марти сообщил ей, что голоден, и поднялся наверх принять душ. Когда он спустился вниз, Перл разложила перед ним холодную закуску — мясо, хлеб, помидоры. Он жадно принялся поглощать еду.

— Ты видела Кэрис? — спросил он с набитым ртом.

— Нет, — ответила Перл.

Сегодня она была особенно неразговорчива, ее лицо стало непроницаемым, словно от обиды.

Марти наблюдал за ее передвижениями по кухне и думал: интересно, какова она в постели? По неясным причинам его сегодня переполняли грязные мысли, словно мозг восставал против уныния похорон и томился в поисках какого-нибудь развлечения. Марти откусил огромный кусок бекона и спросил с набитым ртом:

— Ты кормила старика вчера вечером?

Перл ответила, не поднимая глаз от своей работы:

— Он вечером не ел. Я оставила ему рыбу, но он даже не притронулся к ней.

— Но он ужинал, — возразил Марти. — Я даже прикончил остатки. И клубнику.

— Наверное, спустился и приготовил еду сам. Вечно эта клубника! — проворчала она. — Он когда-нибудь подавится ею.

Марти припомнил слова Уайтхеда о пришельцах и их угощении.

— Что бы там ни было, это вкусно, — задумчиво произнес он.

— Я ничего не готовила, — сухо ответила Перл, словно жена, уличившая мужа в измене.

Марти оставил попытки завязать беседу; бесполезно пытаться приободрить Перл, когда она так настроена.

Покончив с едой, он пошел к спальне Кэрис. Стояла мертвая тишина; после ночного смертоносного фарса в доме восстановилось прежнее спокойствие. Картины на лестнице, ковры под ногами — все как будто сговорились не выдать ни единого признака отчаяния. Беспорядок казался немыслимым, как бунт в картинной галерее; то, что произошло ночью, объявлено вне закона.

Марти тихо постучал в дверь. Ответа не последовало, и он постучал еще раз, погромче.

— Кэрис?