Проклятая игра

— Я никому не позволю причинить тебе боль, — сказал он.

Подушечкой большого пальца он провел по тыльной стороне ее руки, нащупал и стряхнул каплю пота. Его прикосновение было легким как перышко и холодным как лед.

— Ты позволишь мне присмотреть за тобой, красотка? — спросил он.

Кэрис не ответила; его прикосновение пугало ее. Не в первый раз за сегодняшнюю ночь она страстно захотела стать совершенно бесчувственной. Никогда еще прикосновение другого человека не заставляло ее испытывать такое отчаяние.

— Я хочу тебя утешить, — бормотал он. — Разделить… — Он запнулся, словно слова убегали от него. — Разделить твои тайны…

Она вгляделась в лицо убийцы. Мускулы его челюстей дрожали, когда он говорил, как у нервного подростка.

— А в ответ, — предложил он, — я покажу тебе мои тайны. Ты хочешь посмотреть?.

Он не стал ждать ответа. Его рука полезла в карман запачканного пиджака и извлекла пачку лезвий. Их грани блестели на свету. Это было нечто абсурдное, как выступление фокусника между номерами в цирке, но разыгранное без малейшего дурачества. Клоун, пахнущий сандаловым деревом, собирался глотать бритвы, чтобы завоевать ее любовь. Он высунул свой сухой язык и положил на него первое лезвие. Кэрис это сразу не понравилось — лезвия всегда заставляли ее нервничать.

— Не надо, — попросила она.

— Все в порядке, — успокоил ее убийца, сильно сглатывая. — Я последний из племени. Видишь? — Он открыл рот и показал язык. — Ничего нет.

— Поразительно, — ответила она.

Отвратительно, но поразительно.

— Это еще не все, — заметил он, польщенный ее реакцией.

Лучше позволить ему продолжать странное представление, подумала Кэрис. Чем дольше он будет показывать свои извращенные трюки, тем больше шансов, что Марти вернется.

— Что еще ты умеешь? — спросила Кэрис.

Он выпустил ее руку и взялся за пряжку ремня.

— Я покажу тебе, — ответил он, расстегиваясь.

«О боже, — подумала она. — Дура, дура, дура!»

Его возбуждение было очевидно еще до того, как он спустил штаны.

— Я преодолел боль, — учтиво объяснял он. — Никакой боли, что бы я ни делал с собой. Пожиратель Лезвий ничего не чувствует.

Под штанами он был голым.

— Видишь? — гордо поинтересовался он.

Она видела. Лобок чисто выбрит, и все покрыто множеством изуверских украшений. Крючки и кольца пронзали кожу толстого живота и гениталий, тестикулы щетинились иглами.

— Потрогай, — предложил он.

— Нет… спасибо, — ответила Кэрис.

Он нахмурился; его верхняя губа задралась и обнажила зубы, на фоне бледной кожи казавшиеся желтыми.

— Я хочу, чтобы ты потрогала меня, — произнес он и протянул к ней руку.

— Брир.

Пожиратель Лезвий замер. Только глаза метались из стороны в сторону.

— Оставь ее.

Она знала этот голос слишком хорошо. Конечно, это Архитектор, проводник ее грез.

— Я не причинил ей вреда, — промямлил Брир. — Правда? Скажи ему, что я ничего тебе не сделал.

— Прикройся, — велел Европеец.

Брир подхватил штаны, как застигнутый за мастурбацией мальчишка, и отошел от Кэрис, бросив на нее заговорщицкий взгляд. Только тогда Мамолиан вошел в парилку. Он был выше, чем она представляла себе, и выглядел более печальным.

— Прошу прощения, — произнес он тоном метрдотеля, извиняющегося за неловкого официанта.

— Ей было плохо, — сказал Брир. — Поэтому я и вломился.

— Плохо?

— Она говорила со стеной. Звала свою мать.

Архитектор мгновенно понял, что произошло. Он пронзительно посмотрел на Кэрис.

— Ты видела?

— Что это было?

— Ничего такого, что заставило бы тебя снова страдать, — ответил тот.

— Здесь была моя мать, Евангелина.

— Забудь обо всем, — произнес он. — Этот ужас для других, не для тебя.

Его мягкий голос звучал почти гипнотически. Кэрис с трудом вспоминала свой кошмар — его присутствие лишало ее памяти.

— Я думаю, тебе надо пойти со мной, — сказал он.

— Почему?

— Твой отец скоро умрет, Кэрис.

— О…

Она чувствовала, что полностью отделилась от самой себя. От его обходительности все страхи ушли в прошлое.

— Если ты останешься здесь, ты пострадаешь вместе с ним, а этого не нужно.

Это было заманчивое предложение: избавиться от власти отца, его поцелуев с привкусом старости. Кэрис взглянула на Брира.

— Не бойся его, — сказал Архитектор, положив руку на ее шею. — Он ничто и никто. Со мной ты в безопасности.

— Она может сбежать, — запротестовал Брир, когда Европеец позволил Кэрис пойти в ее комнату собирать вещи.

— Она не оставит меня, — ответил Мамолиан. — Я не сделал ей ничего дурного, и она об этом знает. Когда-то я держал ее на руках.

— Она была голая?

— Такая крошечная, такая уязвимая. — Его голос упал до шепота. — Она заслуживает кого-то получше, чем он.

Брир ничего не ответил — просто стоял, нахально прислонившись к стене, и лезвием вычищал из-под ногтей засохшую кровь. Он разлагался быстрее, чем ожидал Европеец. Мамолиан надеялся, что Брир доживет до того момента, когда этот хаос закончится; но он знал Уайтхеда, знал, его льстивость и уклончивость и теперь подозревал, что дело займет не дни, а недели. К тому времени состояние Пожирателя Лезвий будет плачевным. Европеец чувствовал усталость. Поиск замены для Брира истощит его убывающую энергию.