Проклятая амфора

Тем временем, подруги проскользнули в одну из квартир убогого глинобитного дома. Глафира вошла первой и наткнулась на гадюку, изготовившуюся к прыжку. Из ее груди вырвался вопль ужаса, но его подавила ладонь Ксантии, зажавшая ей рот.

– Тихо. Не двигайся, я ее сейчас уберу.

Змея с шипением откинулась назад, дернулась и наткнулась на преграду – Ксантия резко накрыла ее пустым пифосом. Ученица лекаря перевела дух и осмотрелась.

– Странный запах… А вот и наша амфора! Заберем ее?

– Нет, ищи яд.

– Легко сказать, – присвистнула Глафира. – Тут столько склянок, корзин, горшков и флакончиков, что нам за тысячу лет не управиться.

– У нас нет тысячи лет, максимум – минут десять.

– Ладно, тогда я начну с того края, а ты с этого. Нас интересуют персиковые и вишневые косточки, а также вино – если оно отравлено, то будет пахнуть миндалем.

Ученица лекаря, осторожно ступая по грязному земляному полу, приблизилась к полкам с закупоренными сосудами.

– Быстрее, – скомандовала Ксантия. – Они уже идут сюда.

– О!

– Что там? Яд?

– Нет, разгадка странного поведения Тирии и ее способности терпеть боль от зеленого огня. У нее тут спен в виде порошка, она его воскуряет и нюхает. В таком состоянии человек может слышать голоса, видеть духов, считать себя богом и тому подобное. В конце концов, к зелью привыкают, повышают дозу и умирают.

– Понятно, значит, она не та, кого мы ищем.

– А кого мы ищем?

– Потом объясню, выходи, но не на улицу, а в коридор и по ступеням вверх.

Глафира не стала спорить: подхватила полы хитона и проворно выскользнула из жуткой конуры, пропитанной запахами мочи, сырости, отходов и дурмана. Ксантия освободила гадюку и присоединилась к подруге. Они замерли, прижавшись к стене.

– Я продам тебе приворотное зелье, раз ты не внял моему предупреждению, – сдалась старуха.

– Вот серебряная тетрадрахма за труды, – отозвался Мегакл, протягивая ей монету.

– Ты покупаешь собственную смерть, юноша. Эта женщина не для тебя.

Тирия на миг скрылась в недрах своей каморки, а потом высунулась оттуда и вручила флакон из синего стекла. Архитектор поблагодарил ее и ушел. Ксантия и Глафира догнали его на соседней улице.

– Приворотное зелье? – хихикнула ученица лекаря.

– Первое, что пришло мне в голову для поддержания разговора, – смутился Мегакл.

– Ты не похож на человека, который в нем нуждается, – обронила брюнетка с невозмутимым видом.

– Правда?

– Лучше выброси, – посоветовала Глафира. – По опыту знаю, что любовь эта бурда не пробудит, зато твоя избранница может покрыться сыпью или испортить себе желудок.

– Так и сделаю, – пообещал архитектор и повертел в пальцах стеклянный флакончик.

Глава 19. Ответ жреца

У гончарного квартала компанию встретил запыхавшийся вольноотпущенник. Он с поклоном передал письмо господину и замер в ожидании.

– Спасибо, – сказал ему Мегакл. – Можешь возвращаться домой.

– Ну, что там? – Глафира едва удержалась от того, чтобы самой сломать печать.

Благословение архитектору Мегаклу от Рахотепа, заменяющего великого жреца на время его отъезда. Храм Гора Бехдетского.

Почтенный Мегакл! Позволь мне, прежде всего, выразить восхищение твоим желанием вникнуть в подробности служения нашим богам, а не просто вести строительство по старым чертежам. Многие из твоих идей я нахожу полезными и основательными.

Что касается ниш для сбора пожертвований и закрепления каждой за определенным жрецом, то это не несет особенного практического смысла: все записки с просьбами и ценности, приносимые людьми в дар Гору, собирают младшие служители. Их 147, во всяком случае, в нашем храме. Если одни заняты в каком-нибудь священнодействии, другие отвечают за подношения. Они постоянно меняются.

К вопросу об устройстве бассейна для омовений…

Глафира прочла еще несколько строк, изобиловавших терминами и скучными подробностями, и разочарованно вздохнула:

– Только я не понимаю, что дало нам письмо, или есть еще несведущие?