Проклят и прощен

Она остановилась, задыхаясь от волнения. Испытующий взгляд Анны остановился на лице молодой девушки, не догадывавшейся, как много сказало это страстное возбуждение.

— Лили, я в твоем присутствии вскрою и прочитаю это письмо, — многозначительно сказала Анна.

— Пожалуйста, сделай это! — с той же горячностью воскликнула Лили. — Ты увидишь, что там говорится только о тебе.

Анна распечатала письмо и начала читать. Это было довольно объемистое послание на трех листах, начинающееся очень меланхолически. Пауль писал, что никогда не забудет об утраченном идеале, говорил о своем грустном и безрадостном будущем, но спешил прибавить, что в этом будущем он видит по крайней мере один «светлый луч утешения», и рассыпался в благодарностях перед своей юной утешительницей. Извинившись, что пишет, не дождавшись ответа на предыдущее письмо, он продолжал в более спокойном тоне, вспоминал об известном орешнике у подошвы горы, к которому чувствовал удивительное стремление. Затем коснулся тяжелых отношений в Верденфельсе, обязывающих его теперь быть возле дяди, и об отложенном переезде в Бухдорф. Далее следовало подробное описание его будущего гнезда.

Пауль описывал Лили господский дом, парк, все поместье с его окрестностями, излагал свои планы улучшений и исправлений, — одним словом, делал ее поверенной своего печального будущего, которое, впрочем, судя по его описанию, представлялось не таким уж грустным, так как молодой владелец был явно в восторге от своего нового имения. Он приводил в письме смешной рассказ о комичном происшествии, случившемся с Арнольдом в Бухдорфе. И только в конце письма молодой человек, казалось, вспомнил о своем отчаянии и смелым оборотом возвратился к первоначальному тону, объясняя, что если он на несколько мгновений и забывает свою жестокую судьбу, то все же на сердце у него тяжелый гнет, который только Лили может облегчить своим скорым ответом.

Складка на лбу Анны понемногу разглаживалась по мере того, как она читала письмо, а когда она кончила и сложила его, то на ее губах даже дрожала легкая улыбка. Лили, стоявшая рядом и вместе с нею читавшая письмо, в тревожном ожидании взглянула на сестру.

— Ну, что ты скажешь об этом письме? — спросила она. — Бедный Пауль Верденфельс, такой несчастный!

— Я думаю, он утешится, — спокойно сказала Анна. — Мне кажется, он избрал для этого лучший путь.

— Я боюсь, что он никогда не справится со своим горем. Ведь он сам сказал мне, что его горе вечно, и кто знает, что могло бы случиться, если бы я тогда не взяла у него из рук ружье и не бросила в ров!

— А ты убедилась в том, что ружье было заряжено? — спросила Анна с улыбкой, которую не смогла подавить.

— О, Анна, как можешь ты так насмехаться! — в негодовании воскликнула молодая девушка. — Неужели для тебя ничего не значат эта благоговейная любовь, это страдание и горе утраты? Если бы я была так любима...

Она с испугом умолкла, не кончив фразы, но все ее лицо пылало.

— Я не насмехаюсь, — серьезно сказала Анна. — Я только уверена, что это — юношеское увлечение, чистое и идеальное, но непродолжительное. Пауль Верденфельс и я слишком разные люди, чтобы нас могли соединить прочные узы. Ему нечего стыдиться своего юношеского увлечения, и я вовсе не упрекаю его. Ты также не сделала бы этого, Лили, если бы кто-нибудь потом признался тебе, что до тебя любил другую. Неправда ли?

— Нет, конечно, нет, — ответила Лили с простодушием, ясно доказывавшим, что она не понимает своих собственных чувств. — Но здесь речь идет не обо мне... Ведь ты не потребуешь, чтобы я прекратила переписку?

— Обещаешь ли ты мне не видеться больше с молодым Верденфельсом без моего ведома и показывать мне каждое его письмо?

— А если я пообещаю тебе это, ты позволишь мне отвечать ему? О, Анна, не будь жестока! Ведь ты видишь, в каком он отчаянии, и причиной этого несчастья — ты.

Она с умоляющим видом протянула руки к сестре, а та тихо привлекла ее к себе, поцеловала милое розовое личико и мягко произнесла:

— Нет, моя маленькая Лили, я не хочу быть жестокой ни к нему, ни к тебе. Я не хочу отнять у него его «светлый луч». Если хочешь, отвечай ему на письма, но сдержи данное мне обещание. Может быть, барон Пауль приедет когда-нибудь в Розенберг и тогда лично расскажет тебе о своем прекрасном Бухдорфе.

Лили не поняла последних слов, так как была непоколебимо убеждена, что Пауль любит только ее сестру, и с шумной детской радостью обвила руками шею Анны, после чего убежала со своим письмом, чтобы немедленно сесть за ответ. Букет фиалок, упавший на пол, был оставлен без внимания на ковре, в голове у молодой девушки теперь было совсем не предложение «дяди советника».

Анна Гертенштейн посмотрела вслед счастливой девушке и грустно улыбнулась.

— Нет, было бы несправедливо препятствовать этой зарождающейся склонности, — подумала она. — Может быть, моей Лили предназначено то, в чем судьба отказала мне: быть счастливой с Верденфельсом.

Глава 14