Происхождение всех вещей

Три недели ушло на сборы. Альма точно знала, что нужно взять с собой, ведь не один десяток лет ей приходилось самой разъяснять ботаникам-коллекционерам, какие вещи необходимы для того, чтобы путешествие прошло безопасно и с пользой. Итак, она положила в багаж мышьяковое мыло, сапожный воск, бечевку, камфару, щипцы, пробку, коробочки для насекомых, пресс для гербария, несколько непромокаемых мешочков из индийского каучука, две дюжины карандашей, три пузырька черных чернил, жестяную коробочку с акварельными красками, кисточки, булавки, сетки, линзы, мастику, медную проволоку, маленькие скальпели, фланелевые тряпки, шелковую нить, аптечку и двадцать пять стопок бумаги (промокательной, писчей и простой коричневой). Она хотела также взять пистолет, но, поскольку не умела из него стрелять, решила, что придется довольствоваться скальпелем, используя его на близком расстоянии. Все это она бережно упаковала в сухой мох, как всегда поступали все уважающие себя первооткрыватели.

Готовясь к отплытию, Альма слышала голос своего отца, вспоминая все те моменты, когда писала под его диктовку или слышала, как он дает указания молодым ботаникам, собиравшимся отплыть в далекие края. «Будьте настороже и смотрите в оба, — говорил Генри. — Убедитесь, что, кроме вас, в экспедиции есть еще хотя бы один человек, который сможет написать или прочесть письмо. Понадобится найти воду — идите туда, куда пойдет собака. Будете голодать — ешьте насекомых, прежде чем тратить силы на охоту. Все, что ест птица, может есть и человек. Худшая опасность для вас — не змеи, не львы и не каннибалы; худшая опасность — нарывы на ногах, беспечность и усталость. Разборчиво пишите дневники и составляйте карты; если умрете, пусть будущим путешественникам пригодятся ваши записки. В чрезвычайном случае можно писать и кровью».

Альма знала, что в тропиках нужно носить светлое, чтобы не было жарко; что, если втереть в платье мыльную пену и оставить высохнуть на ночь, одежда станет водонепроницаемой; что непосредственно на теле нужно носить фланелевое белье; что ее встретят с благодарностью, если она привезет подарки миссионерам (свежие газеты, семена овощей, хинин, короткие топорики и стеклянные бутылки) и туземцам (хлопок с ярким рисунком, пуговицы, зеркала и ленты). Она упаковала один из своих драгоценных микроскопов — тот, что поменьше, — хотя и ужасно боялась, что он не переживет путешествия, взяла с собой блестящий новенький хронометр и маленький дорожный термометр.

Все это Альма разложила по сундукам и деревянным ящикам, которые сложила небольшой пирамидкой у входа в каретный флигель. Увидев вещи, необходимые ей для жизни, сложенные в небольшую кучку, Альмы испытала прилив паники. Как она выживет, имея так мало? Что станет делать без своей библиотеки? Как поступит, если под рукой не окажется ее гербария? Каково это будет — не получать каждый день почту, а ждать порой по полгода, чтобы узнать новости о родных или о происходящем в мире науки? Что, если корабль пойдет на дно и все эти необходимые вещи будут утеряны? Что она будет делать, не имея практически ничего? Альма вдруг прониклась симпатией ко всем тем молодым людям, кого отправляла в ботанические экспедиции в прошлом, — какой страх и какие сомнения они, должно быть испытывали, хотя старались казаться уверенными в себе! О некоторых из них она никогда больше ничего не слышала.

Все приготовления и сборы Альмы были направлены на то, чтобы создать впечатление, будто она — странствующий ботаник, однако на самом деле она ехала на Таити вовсе не на поиски редких видов растений. Истинная цель ее путешествия становилась ясна при взгляде на один любопытный предмет, спрятанный на дне одного из больших ящиков: она брала с собой кожаный портфель Амброуза, туго стянутый пряжками и набитый рисунками с изображением обнаженного таитянского мальчика. Она собиралась найти этого юношу (которого мысленно прозвала Мальчиком, с большой буквы) и была уверена, что сможет его найти. Она намеревалась искать его по всему острову, если потребуется; искать его как ботаник, точно он был редкой орхидеей. Она знала, что узнает его, как только увидит. Это лицо она не забудет до конца своих дней. В конце концов, Амброуз был блестящим художником и изобразил юношу отчетливо, как наяву. Амброуз словно оставил ей карту, и она теперь шла по ней.

Она не знала, что станет делать с Мальчиком, когда найдет его. Но знала, что непременно его отыщет.

* * *