Secundum naturam, следствием этого первого удара стала геометрически прогрессирующая эскалация раздражений, как качественная, так и количественная. Exempli causa, помимо тех возможностей, которые рубило предоставляло при разделке туш и копании, острая грань камня, несомненно, была со временем опробована и на человеческой плоти. Рассечение кожи и мышц, выхлест крови, вопли, ужас и наступившая беспомощность жертвы становятся еще одной суммой сверхсильных раздражений. Помимо зрительных, тактильных, обонятельных впечатлений подобное действие вывело
E supra dicto ordiri следует отметить, что классическая нейрофизиология невольно, но неумолимо создает ту объективную картину истории развития головного мозга, которая (почти) напрочь исключает возможность «заподозрить» нейроциты в «интеллектуальной разборчивости».
Вероятно, происхождение раздражения безразлично нейронам. Им нужна лишь постоянная активация, а использовать в качестве провокатора этой активации они способны любые факторы и процессы.
Наше мышление — всего лишь один из таких «процессов».
Мы, конечно, можем присваивать ему любые патетические имена, но по своей сути оно так и остается лишь еще одной «radula pro neuronis».
Вероятно, постоянность, мерность, а порой и некоторая острота причиняемого им раздражения, в отличие от диффузных и нечетко связанных меж собой впечатлений и ассоциаций у других животных делает его вполне конкурентоспособным среди многих раздражителей, хотя оно и проигрывает в возбуждающей силе большинству агрессий и висцероцептивных ощущений.