Прогулки по чужим ночам

Я возвращаюсь назад в дом и собираю наши вещи. И плед с дивана захвачу, он нам пригодится, а остальное скоро сгорит. Сумка поместилась в багажнике, будто там и была, и теперь осталось перетащить Рыжего. Блин, в отличие от меня, стресс напрочь отбивает у него аппетит. Я ем все подряд, а он не может проглотить ни кусочка. А потому я позавтракала – утром после ночных упражнений я была голодна, а он, естественно, съесть ничего не смог, и сейчас я относительно трудоспособна, а Рыжий лежит как бревно. Никогда больше не стану расстраивать его и свои похождения буду держать в строгой тайне. Мужчины странные и непоследовательные создания. Мне не понять этой их логики: если мужик имеет много половых связей, он молодец, если женщина такая – она проститутка. Я даже не собираюсь понимать это, у меня – свои правила игры, и притча о стакане воды мне кажется неубедительной.

Извини, Вадик, но несколько синяков и ссадин – это все же намного лучше, чем обгорелые молекулы, в которые превратится твое красивое тело, если мы здесь останемся. Я тащу тебя, как могу, и надеюсь, что ничего тебе не сломаю. Надо валить отсюда, пока живы. Стоп! В ванной я забыла свою новую ночную рубашку! Ни разу мне не удалось собраться так, чтобы ничего не забыть.

Ладно, не возвращаться же за ней. Это будет моя жертва огненному богу, который вот-вот нагрянет сюда с инспекцией.

Машина уже прогрелась, бак полон бензина. Странно, как раз бензина в нем почти не было, кто его залил? Может, Рыжий нашел канистру в гараже? В машине я чувствую себя уютно, как дома. Похоже, что только здесь я себя и ощущаю дома. В прошлой жизни я, наверное, была цыганкой.

– Лиза…

– Я тут, тут. Не переживай, все хорошо.

– Пить.

Я подаю ему бутылку с минералкой. Его мучит жажда, препарат выводится из организма, а значит, Рыжий скоро будет как новый. А пока мы поедем подальше отсюда, потому что…

Взрыв страшный, машину словно подтолкнули вперед. Я едва руль удержала. Да, ребята на взрывчатке явно экономить не стали, и гореть бы нам синим пламенем, если бы не случайность. Случайность? Как бы не так! Остапов – или кто он там на самом деле – отлично понял, что я очнулась. Он специально оставил открытым шкаф и сказал о входе в гараж. И я уверена, что лезвие на полу оставил тоже он. Он знал, что я смогу о себе позаботиться, но тем не менее залил нам бак, вставил ключ в замок зажигания и не запер гараж. Зачем устраивать такую сложную интригу? Только ради того, чтобы объявить меня мертвой? Кому от этого польза? Я не знаю. Дело, видимо, все-таки в завещании Клауса Вернера, но мне его не увидеть никогда.

Мы заперты в этой стране, как в подземелье. С нами не хотят иметь дело в цивилизованном мире, потому что мы, дети разоренной империи, нарушаем их покой. Одичавшие от постоянных проблем и озлобленные, мы в их глазах выглядим как новая татаро-монгольская орда, несущая с собой преступность, дикость и абсолютное безразличие к проблемам озоновых дыр и спасения дельфинов. Мы еще не скоро поймем, что нигде не нужны со своими примитивными представлениями о мире. Но здесь мы тоже не нужны, и это мы давно поняли, а потому летим к чужим сияющим берегам, но только обжигаем крылья. И тогда понимаем, что те берега сияли не для нас.

И из-за железного занавеса, построенного для нас добропорядочными европейцами, я ничего не могу поделать, куда ни кинь, везде клин. Выхода нет или я его не вижу – а это все равно что нет.

– Лиза, что случилось?

Ничего не случилось, нас просто стерли. Тебе же нравится фильм со Шварцнеггером? Ну вот.

– Что-то взорвалось.

– Лиза!

– Вадик, я не знаю, что тебе сказать и как это объяснить. Нас отравили и хотели убить – или сделали вид, что хотят, я ни в чем не уверена. Но как бы там ни было, мы живы.

– Это Остапов все подстроил, да?

– Не все так однозначно. Ты меня слушай и не перебивай, хорошо? Оденься, простудишься.

Я должна рассказать ему, как все было. Рыжий что-нибудь придумает, у него отлично варит башка. Собственно, мне почти все уже и так ясно, только я не понимаю, зачем понадобилось настолько все усложнять? И поверить в то, что эту кашу заварил Андрей, я тоже не могу. Не знаю почему, но моя интуиция голосует против этой версии.

18

– Теперь ты видишь, какие дела. И что мы имеем?

Рыжий задумчиво смотрит в окно. Мы снова сняли квартиру. Наш отпуск через неделю окончится, а мы опять там, где были. Только теперь еще и Стас лежит в реанимации и никак не приходит в себя, а мы разбогатели на несколько трупов и кучу неприятных впечатлений.

– Что мы имеем? – Рыжий уже что-то решил. – У нас есть две зацепки: негатив, который ты нашла в тайнике у Корбута, и человек со странной фамилией Носик – ему, я уверен, все известно. Ну, и Остапов, сукин сын. Уверен, что сейчас он рад – как же! Оставил нас в дураках, да еще и с тобой…

– Вадик!

– Я тебя не упрекаю. Слабости такого рода бывают у всех, но он поступил подло. Очень жалко, что я не могу удалить ему гланды.

– Могу себе представить эту процедуру!

– Да. Я иногда развлекаюсь, представив что-то подобное, – говорит Рыжий.