Прогулка заграницей

Дерево это было свидтелемъ бшеныхъ штурмовъ, закованныхъ въ желзо солдатъ; оно помнило еще т времена, когда эти разрушившіяся арки, осыпавшіяся бойницы были крпки и представляли неодолимую твердыню; когда на нихъ весело разввались знамена и толпились храбрые воины. Какія давно прошедшія времена! А липа попрежнему стоитъ на старомъ своемъ мст и будетъ стоять, грясь на солнц и вспоминая былое, когда и настоящій день отойдетъ во времена «давнопрошедшія».

Мы сли подъ деревомъ и закурили трубки, а капитанъ не утерплъ, чтобы не разсказать намъ легенды, которая связана съ этими развалинами.

ЛЕГЕНДА О ЗАМК ДИЛЬСБЕРГЪ.

Дло было такъ. Однажды, въ старыя времена, въ этомъ замк собралось большое общество, проводившее все время въ пышныхъ празднествахъ. Въ замк имлась, конечно, заколдованная комната, и вотъ, какъ-то зашелъ разговоръ и о ней. Говорили, что всякій, кто ляжетъ спать въ ней, проспитъ цлыхъ 50 лтъ. Услышавъ это, молодой рыцарь, по имени Конрадъ фонъ-Гейсбергъ, сказалъ, что на мст владльца замка онъ приказалъ бы разрушить эту комнату, чтобы какой-нибудь неосторожный хотя бы случайно не подвергся подобному несчастію и не опечалилъ бы тхъ, кто его любитъ. Тогда у собесдниковъ возникла мысль подшутить надъ этимъ суеврнымъ юношей и уложить его спать именно въ заколдованной комнат. Чтобы выполнить свое намреніе, они уговорили племянницу владтеля замка, бывшею невстою юноши, молоденькую и довольно капризную двушку, помочь имъ. Отведя его въ сторону, она стала просить его, чтобы онъ легъ спать въ этой комнат. Долго юноша не соглашался, говоря, что онъ твердо вритъ, что проспитъ тамъ цлыхъ 50 лтъ. и одна мысль о возможности этого нагоняетъ на него трепетъ. Катерина принялась плакать, что оказалось самымъ лучшимъ аргументомъ для ея жениха; Конрадъ не устоялъ и общалъ, что желаніе ея будетъ исполнено, пусть только она улыбнется и будетъ весела попрежнему. Она охватила своими руками его за шею и поцлуями старалась показать ему, какъ велика ея благодарность и радость. Затмъ она весело побжала объявить остальной компаніи о своей побд, и общее восхищеніе было принято ею, какъ законное вознагражденіе за успхъ въ такомъ дл, въ которомъ потерпли пораженіе вс остальные.

Въ тотъ же день въ полночь посл обычнаго пиршества Конрада отвели въ заколдованную комнату и оставили тамъ одного.

Проснувшись на слдующее утро, онъ оглядлся, и сердце его замерло отъ ужаса, до того перемнился видъ всей его комнаты. Стны были покрыты плсенью и старою, пыльною паутиною; занавсы и постельное блье сгнили; расхлябанная мебель грозила развалиться въ куски. Онъ вскочилъ съ кровати, но дрожащія колни его подогнулись, и онъ упалъ на полъ.

«Эта слабость есть слдствіе старости», — подумалъ онъ.

Поднявшись, онъ взялъ свое платье. Но, Боже, какой видъ оно имло! Краска на матеріи полиняла и все оно такъ и дралось, едва онъ до него дотрогивался. Трясясь отъ страха, онъ вышелъ въ корридоръ и направился по немъ въ большой залъ. Тамъ онъ встртился съ какимъ-то среднихъ лтъ незнакомцемъ благородной наружности, который остановился и съ удивленіемъ смотрлъ на него.

— Милостивый государь, — обратился къ нему Конрадъ, — вызовите пожалуйста сюда графа Ульриха.

— Графа Ульриха? — удивленно спросилъ незнакомецъ.

— Да, если бы вы были такъ добры.

— Вильгельмъ! — позвалъ незнакомецъ. И когда на его зовъ явился молодой прислужникъ, то сказалъ ему:

— Разв есть между гостями графъ Ульрихъ?

— Я не знаю такого имени, — былъ отвтъ.

— Но, — воскликнулъ запинаясь Конрадъ, — я говорю не про гостей, а про владльца замка, сэръ.

Обмнявшись съ прислужникомъ недоумвающимъ взглядомъ, незнакомецъ сказалъ:

— Я владлецъ этого замка.

— Давно ли, сэръ?

— Со времени смерти моего отца, добраго графа Ульриха — вотъ уже около сорока лтъ.

Опустившись на скамью, Конрадъ закрылъ руками лицо и со стономъ принялся раскачиваться всмъ своимъ корпусомъ. Незнакомецъ тихо сказалъ прислужнику:

— Я боюсь, что бдняга сошелъ съума. Позови кого-нибудь.

Тотчасъ же собрался народъ и, столпивишсь около Конрада, переговаривался шепотомъ. Внимательно посмотрвъ имъ въ лицо, Конрадъ покачалъ головою и печально сказалъ:

— Нтъ, никого изъ васъ я не знаю. Я старъ и одинокъ на свт. Вс, кого я зналъ и любилъ, когда-то умерли. Но, вроятно, нкоторые изъ васъ могутъ дать мн о нихъ нкоторыя свднія.

Тогда изъ толпы отдлилось нсколько мужчинъ и женщинъ, которые вызвались сообщить ему, что знали о прежнихъ друзьяхъ его, если онъ назоветъ ихъ по имени. Про кого онъ не спрашивалъ, отвтъ былъ одинъ: тотъ умеръ 10 лтъ назадъ, тотъ двадцать, а тотъ тридцать лтъ назадъ. Каждый послдующій ударъ поражалъ его все сильне и сильне, чмъ предыдущіе.

— Еще одинъ вопросъ, — сказалъ, наконецъ, страдалецъ, — но у меня нтъ мужества — о, моя бдная Катерина!

— А, бдняжка, — сказала одна старая дама, — какъ же, я знала ее очень хорошо! Жениха ея постигло несчастіе и она умерла съ горя лтъ пятьдесятъ тому назадъ. Она лежитъ подъ липой, тамъ за оградой.

Конрадъ склонилъ голову и сказалъ: