Прогулка заграницей

На одной изъ улицъ находится какое-то общественное зданіе съ оградой вокругъ, изъ толстой заржавленной цпи, которая продта въ отверстія столбовъ и образуетъ между ними нчто врод ряда качелей. Мостовая въ этомъ мст сдлана изъ тяжелыхъ каменныхъ плитъ. Ватага босоногихъ ребятишекъ, освщенныхъ яркимъ свтомъ луны, весело и шумно качалась на этой даровой качели. Они были не первыми, которые развлекались на этомъ мст; даже пра-пра-дды ихъ, играя на этихъ цпяхъ мальчишками, не были первыми. Босыя ноги, бгая по каменнымъ плитамъ, вытерли ихъ на глубину нсколькихъ дюймовъ, для чего было необходимо, чтобы на этихъ заржавленныхъ цпяхъ качалось въ свое время не мало поколній. Въ город везд вы найдете мохъ и плсень, указывающіе на древность этого города, но ничто другое, по моему мннію, не даетъ вамъ такого нагляднаго, осязательнаго понятія о возраст Гейльбронна, какъ эти углубленія, выдолбленныя ногами на камняхъ мостовой.

ГЛАВА ХIII

Возвратившись въ гостинницу, я завелъ педометръ и, установивъ его на нул, положилъ себ въ карманъ, такъ какъ назавтра мн предстояло взять его съ собою и наблюдать по немъ пройденное нами пространство. Работа, заданная нами этому инструменту въ истекшій день, не особенно была для него утомительна.

Въ 10 часовъ мы были уже въ постели, такъ какъ на слдующій день мы ршили встать на разсвт и какъ можно раньше выступить въ обратный путь по направленію къ дому. У меня горлъ еще огонь, когда Гаррисъ давно уже спалъ. Я вообще ненавижу людей, которые скоро засыпаютъ: въ этомъ я вижу не то оскорбленіе, не то просто наглости, но во всякомъ случа что-то обидное;и то, и другое снести, конечно, не легко. Я лежалъ въ кровати разобиженный и старался заснуть, но чмъ больше старался, тмъ боле сонъ уходилъ отъ меня. Одинъ на одинъ съ плохо перевареннымъ обдомъ я чувствовалъ себя такимъ одинокимъ, такимъ покинутымъ въ этой темнот. Мозгъ мой началъ работать; въ голов носились какія-то обрывки мыслей; мысль моя, съ удивительною быстротою переходя отъ одного предмета къ другому, ни на чемъ не могла остановиться. По прошествіи часа въ голов у меня получился настоящій хаосъ и самъ я измучился до послдней крайности.

Однако, усталость была настолько сильна, что стала, наконецъ, имть перевсъ надъ нервнымъ возбужденіемъ. Воображая себя бодрствующимъ, на самомъ дл я впалъ въ какое-то забытье, изъ котораго по временамъ внезапно выходилъ отъ нервнаго сотрясенія, что производило иллюзію паденія въ пропасть. Провалившись такимъ образомъ разъ восемь или девять и сдлавъ открытіе, что столько же разъ одна половина моего мозга погружалась въ сонъ, чего не знала другая, бодрствовавшая и боровшаяся со сномъ половина, я началъ, наконецъ, забываться; промежутки безсознательности длались все чаще и продолжительне, словомъ, я впалъ въ дремоту, которая, безъ сомннія, скоро перешла бы въ крпкій, освжающій сонъ безъ всякихъ сновидній, какъ вдругъ… что бы это могло быть?

Насколько позволяло притупленное сномъ сознаніе, я снова, возвратился къ жизни и началъ прислушиваться. Вотъ изъ безконечно далекаго разстоянія идетъ что-то такое, что все ростетъ и ростетъ и кажется мн ощущеніемъ чего-то, но вотъ оно приближается и оказывается звукомъ. Звукъ этотъ слышится уже въ мил разстоянія. Не отголосокъ ли это бури? Вотъ онъ еще ближе; до него не боле четверти мили. Не лязгъ ли это и грохотъ отдаленныхъ машинъ? Нтъ, вотъ онъ еще ближе; не мрный ли это шагъ проходящаго войска? Но звукъ все приближается и приближается; онъ уже въ комнат. Ба, да вдь это мышь грызетъ гд-то дерево! Такъ вотъ изъ-за какой бездлицы и почти не дышалъ все это время.

Длать нечего, что прошло, того не воротишь, я поспшно закрываю глаза и стараюсь наверстать потерянное. Такова была моя, если можно такъ выразиться, безсознательная мысль. Однако же, противъ воли и врядъ ли даже сознавая это, я начинаю напряженно прислушиваться къ работ мышиныхъ зубовъ; мало того, я считаю эти непріятные скрипящіе звуки. Скоро я совершенно измучился своимъ занятіемъ. Быть можетъ, я и выдержалъ бы эту пытку, если бы мышь скребла безостановочно, но въ томъ-то и дло, что она поминутно останавливала свою работу, и въ эти промежутки напряженнаго ожиданія и прислушиванія я страдалъ еще сильне, чмъ отъ самаго звука. Мысленно я предлагалъ за нее вознагражденіе, сначала пять, потомъ шесть, семь, десять долларовъ и т. д., пока не дошелъ до такой суммы, которая оказалась свыше моихъ силъ. Я попробовалъ, такъ сказать, наглухо зарифить себ уши, я комкалъ свои ушныя раковины, складывалъ въ нсколько разъ и затыкалъ ими ушныя отверстія — ничто не помогало; вслдствіе нервнаго возбужденія слухъ мой такъ обострился, что уподобился микрофону и я продолжалъ слышать ненавистный мн звукъ, несмотря ни на какія затычки.