Прогулка [СИ]

— Василевская, — сказала за спиной внезапная Оля, оказалось, уже вернулась из учительской каморки, — сейчас Панчина идет, потом ты. Мостик Хелька тебе уже отметила. Ленка? Давай, накочевряжь нам тут. Пойдешь после Василевской.

У Киры внутри все привычно ухнуло вниз, в полукеды, заныл живот, во рту пересохло. Ничего не видя и не слыша, она улыбалась, помогая Ленке подняться, шутила что-то, даже огрызнулась на Хельгины какие-то издевочки. И когда в зал вернулась рыхлая Света Панчина, с обычным своим скорбным выражением на пятнистом от крупных веснушек лице, помахала Ленке рукой и легко пошла к неумолимому проему сбоку от баскетбольной корзины.

Там была комнатка, с двумя дверями в раздевалки. На пацанской кто-то намалевал кривую букву Ж и подписал шариковой ручкой мелко «Жентлемены», у девочек была нарисована той же ручкой кошка с усами врастопырку. И дальше деревянная лесенка вела на внутренний второй этаж, кончаясь фанерной дверкой.

Кира встала перед ней, трогая пальцами круглую ручку. Глотнула, успокаивая нутро. Стоять долго нельзя, напомнила себе, потому что следом — Ленка. И еще девочки.

— Можно? — голос почти не хрипел. Только нога споткнулась, волочась через порог, как отсиженная напрочь.

— Василевская? Заходи.

Он сидел в захламленной тесноте, опустив над столом светлую голову. Писал что-то, быстро, сильно черкая толстой ручкой. За его плечами на самодельных полках лежали журналы и папки, придавленные гантелями и мячами. Кира сделала крошечный шажок, и оказалась рядом с табуретом, вплотную придвинутом к столу.

— Садись.

Она присела, неудобно, боком, плохо слыша его слова через оглушительный стук сердца. Тут было так тесно, что его лицо оказалось на расстоянии даже не вытянутой, а согнутой руки. Можно потрогать волосы, ватно подумала Кира, опуская руку, пальцы уже ощущали, как это — плотные стриженые завитки и его лоб, светлые брови.

— Ты у нас в седьмом много пропустила. Сплошные справки. Освобождения после болезни.

— Тонзиллит. Ангина.

Он поднял светлые глаза, внимательно глядя и постукивая ручкой по исписанному листу.

— Уже все прошло, — добавила Кира.

— Угу, — глаза снова опустились, ручка снова постукала по бумаге, оставляя на полях еле заметные точечки. Потом легла плашмя.

Вадим Михайлович раскинул руки, завел их за голову и потянулся.

— Теснота, коленки девать некуда, — засмеялся, сидя на шатком стуле, — устал от бумажек. Так вот, Кира Василевская. Из горкома указание, агитировать вас в спортивные секции, в городскую спортшколу. На выбор, плавание, акробатика, легкая атлетика. Чтоб, значит, потом ездили вы на олимпиады не только от школы, но и от города. Ты как?

— Я? — Кира покраснела от того, что переспросила так глупо, и замолчала.

— Я бы тебе советовал на плавание пойти. Или на гимнастику, но там постоянно все занято. И еще. Если были ангины, могут быть осложнения на сердце, я в курсе. А это очень серьезно. Потому уговаривать не буду. Но если захочешь, придешь сама, запишу. Только обязательно сходите с мамой к врачу, пусть напишет справку, что тебе уже можно. Поняла? Куда бы ты хотела?

— Я? — Кира готова была себя убить, удавить собственной косой, за тупость ответов.

— Ты, — согласился физрук, по-прежнему глядя ей в глаза, и никуда больше, ни на плечи, ни на грудь.

— Плавание, — хрипло сказала Кира вслух, про себя произнеся длинную и гладкую фразу о том, что плавает она с трех лет, нырять научилась еще раньше, любит плавать далеко, на воде прекрасно держится, но со скоростью могут быть проблемы, а это ведь на соревнованиях важно, так, Вадим Михайлович?..

Физрук согласно кивнул. Поставил против фамилии Киры какую-то пометку.

— Я так и думал, Василевская. У тебя линии тела, как у дельфина, наверное, в воде прекрасно себя чувствуешь.

Подождал ответа, снова поднимая на нее глаза. И улыбнулся, кивнув:

— Иди. Скажи там Самашиной и Петровой, пусть подойдут.

Линии, говорила Кире правая нога, ступая на деревянную ступеньку. Тела, добавляла левая. Как, снова вступала правая. У дельфина.

Линии.

Тела.

Как.

У дельфина.

Линии…

Шум просторного зала прошел мимо и сквозь, оглушая, неслышимый. Откуда он понял, увидел, почему так решил? Когда рассмотрел? И разве оно так?

— Ну? — Ленка подскочила, пританцовывая, — чо там? Записывают снова куда-то? Отмазалась?

— Я?

— Ты, ты! Попой нюхаешь цветы. Я быстро. Пока тебя не было, Тонька на шпагат садилась, ух. Я скоро.

Кира внимательно смотрела вслед быстрой Ленке, с пушистыми, пронизанными солнцем волосами по плечам. А может, он говорит такое всем? Ленка вернется и, конечно, похвастается, как физрук вокруг нее круги нарезал. Ну, это вечные шуточки, ой, девки, физик меня всю слюнями закапал, пока формулы в тетрадке чиркал. Но если Вадим что-то скажет, такое же, как сказал Кире, то Ленка обязательно… Растрещит в подробностях.

Но Ленка ничего такого не рассказала. Похвасталась, что из-за художки времени на всякий спорт нету, Вадзя кивнул и мучить не стал.