Прогрессор

Посмеиваясь, Сед с моей помощью взошла на «Стрелу», Тиландер свистнул матросов, и через пару минут, корабль медленно отошел от берега, направляясь в сторону моря. Рона медленно несла «Стрелу», пока Тиландер поднимал парус на новой фок-мачте. Место для порта я выбрал идеальное: на море сейчас волнение около трех баллов, а в гавани идеальная тишь да гладь.

Выйдя в море, американец взял курс на восток: держась в трехстах метрах от берега, «Стрела» резво побежала по небольшим волнам. Холмы шириной около двух километров начались примерно в трех километрах, пройдя их, мы выскочили прямо на бухточку, где уже высаживались в свое первое путешествие. Из бухты в сторону моря направлялись две лодочки. Увидев наш корабль, люди замахали руками, узнавая нас. Да и кто кроме нас имел парусник с двумя мачтами. Когда приблизились вплотную, среди рыбаков узнал троих своих спецназовцев, оставленных для защиты поселения.

— Макс Са вернулся! — радостно неслось из их глоток. Подпрыгивая, они раскачивали лодку, грозя ее опрокинуть.

— Гапп где? — спросил я у ближайшего ко мне рыбака. Под этим именем Александрова знали в племени, его история была известна только мне и дочери.

— Гапп дома, плохо ему, — на ломаном русском ответил рыбак.

«Плохо? Неужели старик сдал? А ведь у меня столько надежды на него и его знания», — противный липкий холод разлился по телу.

— Папа, что с ним? — Не получив от меня ответа, Сед обратилась к рыбаку на языке Нака. Они обменялись несколькими фразами, после чего у девушки пропало настроение, и она села у борта, закрыв лицо руками. Меня подмывало спросить, но, боясь, что ей сейчас не до меня, промолчал. Через десять минут буду в деревне и там пойму, что за недуг поразил физика-ядерщика с мировым именем.

— К берегу, — коротко приказал Тиландеру: «Стрела», убирая лишние паруса, по инерции пошла к берегу, чтобы я мог получить ответ на вопрос: «Не зря ли я затеял это переселение, если Александров в этот момент, возможно, прощается с жизнью»?

Глава 16. Здесь будет город-сад

Как и в первый раз, «Стрела» бросила якорь в пятидесяти метрах от берега: дальше на берег добрался, перебравшись в местную долбленку, сильно просевшую под нашим весом. Сед по-прежнему молчала, уйдя в свои мысли. Лодка быстро доставила нас на берег, где около трех десятков Нака уже приветственно махали руками, радуясь нашему возвращению.

Сед проигнорировала мою руку и выскочила на песок, едва нос долбленки коснулся берега, кивком приветствовав своих людей, оставленных здесь для защиты племени, поспешил за женой. Сед спешила так, что практически перешел на бег трусцой, догнав ее только у входа в дом-юрту. Первые несколько секунд глаза привыкали к темноте, но запах самогона нос уловил мгновенно. До слуха донеслось тяжёлое свистящее дыхание, в следующую секунду глаза начали привыкать к полутьме, выхватив фигуру Гед, сидевшую у изголовья Александрова.

Ученый лежал на своем тюфяке-матрасе у дальней стены.

— Мама, папа, — бросилась Сед к матери, одновременно обнимая ее и лежащего отца. Ближе к спящему ученому я учуял запах спиртного. «Злоупотребляют самогонными настойками», — пронеслось в голове.

— Что с ним, давно ему плохо? — На мой вопрос Гед вопросительно посмотрела на дочь и, выслушав Сед, оборонила несколько фраз, после чего жена повернулась ко мне:

— Вчера ночью ему стало плохо, с тех пор он не просыпался.

— Раньше такое бывало?

— Бывало. Ему становится плохо и тогда папа пьет самогон, чтобы унять боль в груди. Отец говорил, что у него очень редкое заболевание, и называл его «ностальгия». — В словах Сед прозвучало столько печали, что я чуть не прослезился. Возможно, и прослезился бы, не стой я так близко к спящему ученому. То, что он спал, нет никаких сомнений: грудь мерно вздымается, из приоткрытых губ вырывается свистящее дыхание, напоминавшее храп. Старый брехун валялся в глубокой отключке, возможно, выпив не один литр самогона. Чтобы удостовериться, попросил Сед принести огонь и при свете светильника внимательно осмотрел спящего ученого.

Закончив осмотр, удовлетворенно поднялся, скрывая усмешку.

— Когда ему станет лучше? — с тревогой спросила Сед, наблюдавшая за моими манипуляциями. Жена Александрова тоже умоляюще смотрела в глаза.

— Раньше он спал так долго? — вопросом на вопрос ответил Сед, все еще державшей высокоподнятый светильник.

— Нет, после приступа он утром просыпался и чувствовал себя усталым, но потом приходил в себя, а сейчас мама говорит, что отец спит со вчерашнего вечера.

— С ним все будет хорошо, просто в этот раз приступ «ностальгии», — выделил я это слово, — протекает тяжелее. Сейчас я скажу, что делать, чтобы ему быстро полегчало. Мне нужна теплая вода, большая миска и что-нибудь, с очень резким неприятным запахом.