Проект особого значения. Версия 20.23

Вместе они направились по ветвящимся коридорам и залам. По пути пришлось сделать крюк. Пострадавшие от осколков кометы отсеки станции все еще находились на карантине. Заслон давно заделал пробоины в корпусе, но без приемки ремонта человеческими техниками снимать карантин запрещено. Впрочем, это всего лишь пустая формальность. Застарелые протоколы из времен, когда инженеры действительно на что-то были годны.

Вдали от жилых отсеков человека редко встретишь – в основном только дроны шныряют. Но по пути им все же попалось несколько представителей здешних каст: высокомерные члены экипажа «Эгиды» во флотском (Котомкин в космически-морских званиях особо не разбирался); хмурые работяги-водородчики, которые будут заниматься добычей на Юпитере; всякий сброд, набранный для колонизации Европы.

Краем глаза Котомкин замечал их презрительные взгляды и скользкие улыбки. Еще бы, ведь инженерный состав «Эгиды» – «дармоеды, получающие солидный барыш за ничегонеделание». Ну или Котомкину все просто показалось.

На входе в дежурную каптерку нос заместителя главного инженера атаковал застоявшийся аромат пота и немытых тел. За круглым столиком посередине помещения сгрудились несколько тяжелых туш и о чем-то переговаривались на смеси матерного и технического. Здоровые, лишка за сорок, крепкие и матерые – в отличие от подчиненных Котомкина, эти люди «инженерных академий не кончали». Но, в отличие от них же, техники что-то умели делать руками.

– Ну, здравствуйте, товарищи техники! – громогласно объявил Котомкин.

Мужики обернулись, но вставать не поспешили. Только когда один из сидящих кивнул и поднялся, остальные выплыли из-за стола, будто стадо бегемотов.

– Здравствуй, Сергей Палыч, – ответил первый поднявшийся. – Вы что хотели?

Котомкин больше десяти лет оттарабанил на промышленных стройках, а потому знал подход к таким механикам-самоучкам. Замглавы поднял подборок, чуть выпятил грудь – благо габаритов он был подходящих – и гавкнул, что есть сил:

– Твою мать! Чо тут курим, сидим, жопу протираем?! Собирайтесь и шнел-л-ля в отсек жизнеобеспечения! Будем смотреть, почему выработка кислорода упала!

Примиряющим тоном старший по смене – звали его, кажется, Митяем – ответил:

– Починим, Сергей Палыч, направьте запрос только. Это вы про сломавшийся дисплей? Неужели и до вас уже Поминайкин добрался?

Тут остальные бегемоты впились злыми взглядами в Поминая, приютившегося за плечом зама. Он прям-таки ощутил, как паренек весь сжался от страха.

– Никаких запросов! Быстро, я сказал!

Так все вместе и пошли. Котомкин, наконец, вспомнил, отчего Поминая так стали кликать. Постукивает парень. За нарушения ТБ и протоколы, которые никогда не устает цитировать. Оттого и стал Поминайкиным. Правда, делает все это беззлобно, а скорее, за идею.

А ведь и он, Котомкин, когда-то такой же идейный был. Все пытался доказать, что человек нейросети ровня. Глупость, конечно. Вон, Заслон всю станцию спроектировал и отгрохал за считаные месяцы…

Пока добирались, техники все бурчали. У них, мол, и так забот полон рот из-за кометы. Уже вторую неделю носятся с приемками работ. Нейрокомплекс все пробоины день в день починил, а им страдать теперь. Тут еще он, Котомкин, со своим идиотским требованием. Ну, настолько открыто они, конечно, не высказывались.

Администрация так и не установила природу космического тела. В этом регионе космоса ни одна комета не регистрировалась. А тут огромная, ледяная, еще и аккурат по пути следования «Эгиды» прошла – считай, подрезала. Поползли слухи, что это Заслон с маршрутом напортачил, но серьезно в такое никто не верил.

Наконец, вся команда подошла к люку, торчащему в потолке. Он вел в шахту, соединяющую «бублик» и стержень. Пристегнув ремни, они отперли люк, и подъемный механизм потянул всех вверх по стыковочной шахте. Котомкин почувствовал, как по мере отдаления от кольца ослабевает искусственная гравитация. Еще мгновение, и вот они уже парили в невесомости.

Сквозь прозрачные стенки шахты хорошо просматривались все три кольца-корпуса: «Эпиметей», «Диметей» и «Прометей». Это была по-настоящему большая станция – целый город, медленно дрейфующий в пустоте между Марсом и Юпитером.

– Отстегиваемся, – скомандовал Котомкин, когда похожий на конвейерную ленту механизм доставил их к нужной точке.

Кислород на «Эгиде» добывается посредством электролиза. Чтобы оглушительное гудение и вибрации установок не сводили с ума работников станции, огромное сооружение возвели подальше от населенных отсеков кольца. Люди крайне редко бывают в «стержневой» части станции. Кстати…

– Слышите что-нибудь? – встревоженно спросил Котомкин.

– Нет, ничего не слышим, – ответил нестройный хор голосов.

– Вот именно! Разломитель шуметь должен, как высоковольтная башня!

С этими словами Котомкин достал ключ-карту особого допуска и первым влетел в аппаратное помещение. Мгновение он не понимал, на что смотрит. Затем едва заметный холодок пробежал по спине замглавы. К горлу подкатил комок, глаза заслезились, вдруг стало дурно.