Проект особого значения. Версия 20.23

«Мама меня не любит! Почему она за мной не идет? Заберут всех детей, кроме меня!» «…Убьет, когда увидит, что я сделала с машиной! Нет-нет, это невозможно скрыть…» «Нельзя было брать их корм со стола. Теперь хозяева выбросят меня на улицу. В ночь и холод. Где огромные лохматые существа перекусят меня пополам…»

«Не тряси его, дурак! Куда ты в него столько льешь, он же захлебнется!» – последнее прозвучало голосом Дашки.

Тело Злобина изогнулось, по горлу прокатился спазм.

– Хватит, это же газировка, она пенится! Обычной воды, что ли, не было? – снова она.

И тут же грубый голос Воронцова:

– Да где я тебе воду возьму? В автомате одна кола осталась!

Чужие мысли стали звучать тише и наконец исчезли вовсе. Сашка открыл глаза.

– Что со мной было?

– Мы думали, это ты нам расскажешь, – Рыжий убрал бутылку с газированным напитком. – Едва ты дотронулся до этой штуки, – он кивнул на смолянистую жижу, – тебя аж корежить начало. Мы думали, все, отпрыгался наш коллега.

– У тебя было такое лицо, словно ты на себя все муки человечества принял, – добавила Даша, тревожно вглядываясь в приятеля.

– Почти угадала, – прохрипел Злобин, вытирая с подбородка липкую пену газировки. – Только это были не муки, а страхи.

– Ужастики, что ли? – недоверчиво спросил Воронцов, делая большой глоток колы.

– Фобии. Лежащие глубоко в подсознании. И, кажется, я знаю, что это такое, – он по-новому взглянул на полчище призраков, оккупировавших лабораторию. – Это страхи тех, кто хоть раз проходил через телепорт. Да, наверное, можно назвать их эхом. Эхом душевных мук и страданий. Каким-то образом эмоциональная пена людей оседает на накопителе, материализуясь в наш мир.

– Но почему это не проявилось сразу? – возразил Леха, – С самых первых экспериментов?

– Не знаю! Наверное, котел заполнялся постепенно. Поначалу был конденсат, едва ли видимый. Но по мере использования телепортов емкость заполнилась. Теперь котел бурлит и клокочет так, что жуть выплескивается из-под крышки. Телепорты продолжают работать, и с каждой минутой давление растет.

– Что же будет, когда у котла сорвет крышку? – спросила Казанцева, и парни мрачно переглянулись.

– А вот этого допустить нельзя! Надо отключать накопитель, – высказал общую мысль Злобин.

– Думаешь, поможет? – в словах Дарьи теплилась надежда.

– Надеюсь! Да и какие варианты? Дожидаться понедельника? Только время потеряем. Мы эту кашу заварили, нам и расхлебывать.

– Отключение накопителя автоматически остановит работу телепортов по всей стране. Это коллапс, – осторожно сказал Воронцов.

– Знаешь, меня сейчас больше заботит разрастание непонятной черной хреновины, а также ее попытки забраться в мой мозг. Представь себе, я уверен, что эти явления связаны. И, подозреваю, моим и Дашкиным мозгом дело не ограничилось. Где, по-твоему, вся охрана?

– Где? – спросил Леха.

– Корчится и седеет от страха в самых дальних закутках нашего центра! Или летит домой на всех парах, испытывая животный ужас «не забыл ли я выключить утюг?». Здесь, кроме нас, нет никого, кто мог бы это остановить!

– А почему мы еще на ногах? – спросила Даша. – Был же приступ фобий, но утих. Воронцову вон вообще хоть бы хны. Знай себе жрет и пьет в три горла.

– Это у меня от нервов. А тебе жалко, что ли? – удивился Лешка. – Хочешь, поделюсь? На вот.

– Там же один сахар! – оттолкнула его руку с бутылкой колы Даша.

А в Сашкиной голове тут же что-то щелкнуло, и пазл сложился.

– Сахар! – Злобин посмотрел на товарищей. – При употреблении сахара возрастают эндорфины! Гормоны радости! Питаясь шоколадом и газировкой, мы глушили негативные эмоции, которые лезли в наши головы. Вот почему мне полегчало после шоколада там, в коридоре, когда я искал Дашку!

– Точно! И мне ты тоже дал шоколад, когда я с ума сходила, – подтвердила догадку девушка. – А когда тебя накрыло от этой черной гадости, Лешка влил в тебя колу. Теория, конечно, наивная, но работает же!

– Значит, я правильно делал, что на сладкое налегал? – подвел итог Рыжий.

– Выходит, что так, – задумалась Дарья, – Только я вас огорчу, эффект это кратковременный, и скоро произойдет откат. А после такого перепада сахара в крови человек будет чувствовать себя еще хуже прежнего. Или вы всерьез рассчитываете продержаться на батончиках и коле еще несколько часов?

– Там уже ничего не осталось, – беспокойно сообщил Лешка. – Я же не знал, что надо экономить.

– Можешь точно сказать, сколько у нас осталось времени до этого отката? – прикидывая что-то, спросил Саня у Даши.

– Нет! Я инженер, а не эндокринолог! – возмущенно фыркнула девушка.

– Леха, давай прямо сейчас вырубай накопитель.

– Уверен?

– Да!!

– Ладно. Но, если что, голову под топор возмездия вместе подставлять будем, – Воронцов уселся за пульт и начал вводить на клавиатуре нужные команды. – Чую, дадут нам за эти подвиги лет десять строго режима, не меньше! Разменяем почет и славу на мордовские лагеря.