Проект особого значения. Версия 20.23

Мелодичный звон. Новое появление призраков. Саня быстро пересчитал их по головам и заметил прибавление еще двух особей. Как-то разом навалилась усталость. Захотелось послать все к черту, провалиться в сон и наутро узнать, что все само собой развеялось.

– Лех, я вздремну минут десять. Разбуди, когда Дашка вернется, – сказал он, отчаянно зевая.

– Ага, давай, – Воронцов потряс автомат, пытаясь выудить из него застрявший сендвич. – Я присмотрю за обстановкой. Зараза, из напитков только газировка осталась… – последнюю фразу Злобин услышал сквозь сон.

Забытье длилось долго и облегчения не принесло. Тяжелая тревога мрачными тучами окутывала сознание, распаляла потаенные страхи и звенела непрерывными колокольчиками. Ноги затекли, тело одеревенело.

– Санчо! Сволочь! Хорош дрыхнуть! Не слышишь, что ли? – кто-то начал яростно тереть Сашкины уши. Инженер наконец проснулся.

– А? Что? – глаза слипались, взгляд не фокусировался.

– У нас тут проблемка нарисовалась, – Рыжий сделал шаг назад. – Они это, не рассасываются.

– Что? Кто? – Злобин распахнул глаза, огляделся и ахнул.

По лаборатории бродили призраки. Неприлично много призраков. Они стонали, ахали и не собирались исчезать. Изредка тренькала колонка, возвещая о прибытии новой партии.

– Сколько это длится? – побледнел Сашка.

– Минут сорок. Просто в один момент перестали исчезать – и все. Теперь только новые возникают.

– Жопа, – тихо простонал Злобин. – А Дашка где?

– Не возвращалась. Как за подмогой ушла, так и нет. Часа два уже.

– Что? И ты так спокойно мне об этом говоришь? – вскинулся Саня. – Может, с ней случилось чего?

– В пустом институте? Чего с ней может случиться? – не особенно уверенно заявил приятель. – Да и как я уйду, ты-то спишь. Мало ли чего…

– Так! – Злобин решительно двинулся к выходу. – Я пойду поищу ее. А ты оставайся здесь за главного.

– И что мне делать «главным»? – удивился Рыжий. – Повлиять я все равно ни на что не могу.

– Да не знаю! Смотри по ситуации, – неопределенно махнув рукой, Злобин вышел из лаборатории.

Пустые коридоры научного центра встретили его настороженно. Дежурное освещение едва выхватывало силуэты лестниц, дверей и переходов. До ближайшего поста охраны ходу было минут семь. Ноги сами придали инженеру ускорения, и до заветной двери он добрался за пять минут, пусть и изрядно запыхавшимся. Пост был абсолютно пуст. По ту сторону закрытой двери за бронированным окошком из стекла был виден стол с лежащим на нем кроссвордом и абсолютно пустые стулья. Смена отсутствовала.

– Да как так-то? – неприятно поразился Злобин.

Даже если кто-то из двух охранников отлучился в туалет, второй должен был находиться на посту. Не обоим же приспичило? Инженер приложил магнитный пропуск, но дверь не открылась. Датчик даже не пискнул. Саня забарабанил по двери кулаком.

– Эй! Есть кто живой? – тишина.

Злобин развернулся и помчался к второму выходу. Надо было дать петлю через новый корпус, но там, на выходе, тоже располагался пункт охраны. Гул бегущих ног зловеще разносился по коридорам центра и угасал в ватной тишине. Сашка на ходу крутил головой, надеясь встретить Казанцеву. Видимо, она тоже не смогла покинуть центр через основной выход. Может, ей повезло выбраться через дальний? Но почему тогда к ним никто не пришел?

На бегу войдя в поворот, он едва не влетел в закрытую дверь. Ситуация повторилась: пустой контрольно-пропускной пункт, не работающий пропуск. Злобин бессильно прижался лбом к холодному стеклу. «Да что тут, мать вашу, происходит?!»

В голову назойливо и безотчетно полезли страхи. Саня вдруг ощутил, как он одинок. Никому не нужен. Брошен на произвол судьбы. С самого детства. Отец, поздно возвращавшийся с работы, видел сына редко. Мать, швея на фабрике, с постоянно исколотыми пальцами, после смены подолгу сидела и смотрела в одну точку. Почему-то она запомнилась ему именно этим взглядом. Пустым и обреченным. Одноклассники проявляли интерес к Сашке лишь во время контрольных. Начитанный и смышленый паренек казался им чуждым и не подходящим для компании простых оболтусов. Отношения так и не сложились до самого выпускного. Вспомнилось студенчество, где Злобин в своих убогих шмотках с вещевого рынка казался сокурсникам белой вороной. Разве что Дашка и Леха приняли его как родного, но они сами были ему под стать. Такие же оторванные от мира, сдвинутые на науке. Хотя нет. Леха отчаянно рвался из той бедной среды, в которой родился. Умеет крутиться. По головам пойдет. Для начала, по его, злобинской голове. А Казанцева? При первом же случае наплюет на их компанию и замуж выскочит. Нужна ей эта наука, как зонтик трясогузке. Но ради чего все? Тлен, тоска. Какая же вокруг серость. На что они тратят свою жизнь? Ради куска хлеба…