Продавец приключений

Но вскоре всё стало на своё место. Игрушка распалась пополам, и я увидел двух пожарников. То есть один из них был типичный пожарник, а вот второй…

Все пожарники были красавцами хоть куда! А у этого парня одна нога была обута в кавалерийский сапог со шпорой, а другая щеголяла в панталонах клоуна. И вдобавок её пришили коленом внутрь. Та же самая путаница творилась и с его руками, отчего казалось, что этот чудак идёт одновременно вперёд и назад. Но и этого было мало его творцам. Один глаз у него они поместили ниже второго. Одну половину рта сделали серьёзной, а вторую растянули до ушей. И только топорик и каска говорили о том, что он по какому-то недоразумению тоже причастен к славному пожарному делу.

– Как вы очутились вдвоём в одной коробке? – нахмурился предводитель пожарников.

– Это моя коробка, – сказал тот из двоих, кто был нормальным пожарником. – А почему он очутился здесь, этого я знать не знаю.

– Меня хотели бросить в ящик для отходов, но я всех обманул и в последний момент нырнул к нему в коробку, – весело сообщил уродец.

– А кто ты вообще такой? – спросил боцман. – Нам кажется, ты не похож ни на кого из тех, что мы видели прежде!

И все игрушки дружно закивали, соглашаясь с боцманом.

– Правильно! Вы такого ещё не видели! Да и видеть не могли! – звонко крикнул уродец. – Потому… потому что я – марсианин! Первый марсианин на Земле!

– Он – самозванец! Всем давно известно, что марсианин – я! – высокомерно возразил марсианин.

– Так и быть! Пусть ты – марсианин! – сказал уродец, ни капельки не смутившись. – Тогда зовите меня проще: Отважун-Благорожун!

– А как это понимать? – спросила игрушечная стюардесса и слегка приподняла брови на красивом строгом лице.

– А так! Это значит, что я Отважный и Благородный! – объявил уродец. – Ну а те, кому и сейчас трудно понять, пусть зовут меня ещё проще: Отважун, и всё! Я парень свойский, разрешаю всем обращаться со мной фамильярно!

Произнося свою короткую речь, он нелепо размахивал руками и вообще выглядел очень смешным. Трудно было оставаться серьёзным, глядя на него.

– Он – Отважун! Он – Благорожун! Ой, умора! – смеялись игрушки, показывая на него пальцами, лапками и копытами.

Даже строгая красавица-стюардесса и та позволила себе улыбнуться слегка.

Уродец смеялся вместе со всеми и, может быть, пуще всех.

– Ты погляди на себя в зеркало, – съязвил марсианин, он один не смеялся, боясь потерять свою важность.

– О, это мысль! – обрадовался Отважун. – Признаться, я ещё ни разу не видел себя от рождения!

Он огляделся и, заметив на нижней полке игрушечное трюмо, помчался к нему. Но всем показалось вначале, что уродец, наоборот, удаляется от него, потому что уж так были устроены его ноги и руки. Они разбегались в противоположные стороны.

Отметив, что Отважун выглядит ещё нелепей, чем им показалось на первый взгляд, игрушки вначале пожалели его, представив разочарование, которое ждёт самоуверенного новичка. Но затем подумали, что так будет лучше: пусть сразу поймёт, где его место в обществе.

Отважун между тем энергично взобрался на полку и подошёл к зеркалу.

– А это ещё кто смотрит на меня? Ну и физиономия, скажу я вам, – промолвил он озадаченно и даже заглянул по другую сторону зеркала, проверил: уж не стоит ли за рамой кто-нибудь ужасно уродливый.

– Да ведь это ты и есть! – рассердился предводитель пожарников.

– Не может быть! Вы шутите! – сказал Отважун.

Он погрозил пальцем предводителю пожарников и вновь уставился в зеркало.

– Ну и умора! – воскликнула одна из игрушек.

– В этом нет ничего смешного! – строго возразила стюардесса.

И рассмеявшиеся было игрушки притихли. Они уважали строгую девушку. Даже заносчивый марсианин и тот испытывал перед ней некоторый трепет.

– Нет, почему же, я и в самом деле кажусь забавным, – сказал Отважун и засмеялся первым.

– Ты позоришь наш ещё совершенно новенький мундир! – возмутился предводитель пожарников.

Он считал, что уродец бросил тень на его блестящую команду.

– Не расстраивайтесь, – сказал Отважун, слезая с полки. – Ведь ещё никто не знает, какое у меня весёлое, доброе и смелое сердце вот здесь. – И он положил ладонь на свою синтетическую грудь.

– Ну, то, что ты весёлый, в этом мы убедились, – сказал игрушечный медведь, вытирая выступившие от смеха слёзы. – Но вот насчёт доброты и смелости – тут ты перегнул. Смелые и добрые, они обязательно красивые. Как я, например. Я добрый и смелый и в то же время, по нашим, медвежьим, понятиям, ужасно красив. Или она. – И он указал на стюардессу. – Можешь не сомневаться: если что, наша стюардесса окажется самой доброй и самой смелой из нас.

И все игрушки поддержали его возгласами:

– Верно!

– Верно он говорит, косолапый!

– Ах, какие же вы глупые, – сказала стюардесса с досадой.

– И право, глупые земляне, придают значение какой-то ерунде, – презрительно произнёс марсианин. – Лично мы, марсиане, не переносим смелых и добрых людей.