Продавец приключений

И увидел четырёх мушкетёров и мужчину в замасленном комбинезоне. Это был типичный групповой снимок. Два мушкетёра стояли, вытянувшись в полный рост. Один из них держался за роскошную, знакомую мне портупею. Перед ними, положив руки на эфесы поставленных между колен шпаг, сидели на венских стульях два других мушкетёра. У их ног лежал человек в замасленном комбинезоне. Это был Базиль Тихонович. Одной рукой он гладил большого чёрно-белого кота, похожего на дядю Васю, другой подпирал голову. Голова его была как-то странно повёрнута. Казалось, будто Базиль Тихонович держит свою голову на ладони, точно большое яблоко. Все шестеро, включая кота, сосредоточенно смотрели в аппарат.

– Базиль Тихонович! Это же Атос, Арамис, Портос и д’Артаньян! – воскликнул я изумлённо.

– Да, мои старые добрые друзья Атос, Арамис, Портос и д’Артаньян, – подтвердил Базиль Тихонович, в голосе его чувствовались тепло и грусть.

– Разве вы были с ними знакомы? – спросил я недоверчиво.

– Как видишь сам. – И он указал на фотографию.

– Но ведь тогда ещё не фотографировали, – возразил я, еле сдерживая обиду: что уж он меня таким тёмным считает.

– Ты прав: тогда и в самом деле ещё не было фотографии, – легко согласился слесарь. – Поэтому мне пришлось потрудиться. Я вырезал мушкетёров из книги, затем нарисовал дядю Васю и туловище в комбинезоне и приклеил к нему свою голову со старого пропуска. А потом всё это снял аппаратом «ФЭД». Ведь карточка выглядит достоверней рисунка, не правда ли?

Тут уж трудно было ему возразить.

Но мне всё же хотелось доказать Базилю Тихоновичу, что меня не проведёшь, что я не настолько мал и наивен, чтобы можно было морочить мне голову.

– Сколько же вам лет тогда? – спросил я, не скрывая иронии.

– Много. – И Базиль Тихонович устало махнул рукой. – Садись и слушай.

Я присел на край табуретки, говоря ему всем своим видом: ну-ну, сочиняйте дальше, только никто всё равно не поверит ни одному вашему слову. А слесарь-водопроводчик приподнял дядю Васю, сел в кресло, опустив кота на колени, и, не обращая внимания на мою ухмылку, начал свой рассказ:

– Родился я ещё в семнадцатом веке. Сколько с тех пор воды утекло!.. – Он покачал головой.

– Столько лет живут только черепахи и попугаи. Я сам читал, – сказал я мстительно. – А у вас даже нет седого волоса.

– Мне удалось пропустить отрезок времени почти в триста лет, – сказал он, невинно глядя мне прямо в глаза. – Я подпрыгнул и изо всех сил заработал ногами, чтобы подольше продержаться в воздухе. А Земля в это время бешено крутилась подо мной, подо мной проносились годы, десятилетия. А я всё держался. И когда уж совсем изнемог и опустился на землю, на ней шёл шестьдесят девятый год двадцатого века! В общем, это была весьма несложная операция. Так на чём же я остановился? Ну да, на том, что родился я в одном районном центре провинции Прованс. Ты, конечно, ел прованское масло?

– Ни кусочка! И ещё не добывал копру и не стоял с горящим фитилём у порога крюйт-камеры, – признался я виновато, надо же, как он меня поддел, значит нужно быть с ним осторожней.

– Ничего! У тебя всё впереди. Зато уж капусту провансаль ты ел наверняка, – сказал он мне в утешение. – Ну так на чём мы остановились?.. В общем, в Париж я отправился день в день с д’Артаньяном и шёл по той же дороге. Теперь ты догадываешься, почему хозяин гостиницы в Менге и его слуги одолели нашего храбреца? – спросил он лукаво.

– Потому что вмешались вы?

– Точно! Я ещё не был с ним знаком. «Что это он, думаю, вытворяет, этот дворянчик? Ишь размахался шпагой. Так ведь можно нечаянно и задеть кого. Пора, пора ломать устои феодализма, давно пора». Достал я свой верный напильник и начал с ним фехтовать с д’Артаньяном. Он шпагой раз-з, а я подставляю напильник. Да так, чтобы шпага его тупилась, понимаешь. Вот так я и обезоружил отважного гасконца. Ах, если бы знать, что вскоре он станет моим близким другом! – закончил он.

– А что же Александр Дюма-отец? Почему же он не написал об этом? – спросил я коварно.

– Эти факты были ему неизвестны, – просто ответил Базиль Тихонович. – Их скрыли реакционные феодалы. Поэтому отец Дюма не знал, что на самом деле нас было шестеро: Атос, Портос, Арамис, д’Артаньян и мы с дядей Васей. А без этих фактов роман, сам понимаешь, неполон. На всякий случай я изложил на бумаге всё как было на самом деле. – Он нагнулся и достал из тумбочки толстую тетрадь. – Вот, полистай, убедишься сам. Правда, здесь ещё не всё. Некогда этим заниматься: всё дела, дела! И потом, я скромен, что и говорить. Это, конечно, читателям во вред. Но ничего не могу с собой поделать.

Я взял тетрадь и прочитал на обложке: «Факты, не известные французскому писателю А. Дюма и всей мировой общественности».

И только тут меня осенило, что передо мной тот случай, когда ты или должен поверить во всё без оговорок и не подвергать сомнениям, как бы ни было невероятно, что говорят тебе, или ты должен встать и немедленно уйти.

Обложка тетрадки манила меня. Я не устоял перед соблазном и решил проверить. И открыл первую страницу.