Пробуждение цикады

— Может, хватит уже? — простонала Анна, — Постоянно просишь прощения, словно самый великий грешник на свете.

— Но так и есть. То, что я до сих пор жив — оскорбление небес… и ваша величайшая милость.

— Ты что, на самом деле так думаешь? Тебе и вправду все настолько безразлично?

В ответ — молчание.

— Тогда почему ты меня от змеи спас?

— Вы — Наири, — просто ответил Тайкан.

— Даже великий грешник может получить прощение. Я могу попытаться…

— Такое не прощают, госпожа. Да и незачем. Мне все равно, что со мной будет, я приму любое наказание без жалоб и со смирением, как и положено рабу.

Выдав очередную порцию самоуничижения, Тайкан вернулся в обычное состояние оцепенения.

Анна хмуро смотрела на своего визави. Он умудрился полностью испортить настроение. А тут еще служанки вплыли в комнаты, чинно выступая попарно. В доме стразу стало тесно.

— Послушайте, а нельзя уменьшить количество слуг? Хотя бы временно? — с надеждой спросила Анна.

— Величие Наири должно быть нерушимым.

— Как будто величие количеством слуг или побрякушек определяется, — хмыкнула Анна, но спорить не стала, пожалев собственные нервы.

К счастью, девушки остались за дверьми душа, и она всласть постояла под лейкой. Военные не баловали тело, закаляя его при первом возможном случае, и струи воды не ласкали, а хлестали по коже. Но Анне нравилось это ощущение — пропадала апатия, кровь быстрее бежала по жилам, появлялось желание жить и хоть что-то делать.

Эту возможность предоставил секретарь. Как только Наири обустроилась и пришла в себя, он вернулся к своим обязанностям.

Распорядок дня отличался ненамного. Те же утренние молебены, присутствие на которых Наири считалось обязательным, разбор прошений… Но добавилось участие в Совете Преподавателей, на котором обсуждались экзаменационные задания для курсантов, а так же назывался победитель.

— Ежегодное председательствование Его Величества на этих Советах — нерушимая традиция Академии. И раз уж Наири почтила это место своим присутствием, никто не посмеет запретить ей принять участие в этом событии. Тем более, что в этот раз результаты экзаменов имеют для вас особое значение.

Он говорил чистую правду. Именно из выпускников этого года планировалось набрать основной штат телохранителей Наири. И Анну очень интересовало, кто войдет как в Малый Круг охраны, так и в Большой. И то, что они прибыли в Академию задолго до Присяги, оказалось приятным сюрпризом. Пусть условностей оставалось очень много, но поблажек и отступлений от ритуалов и обычаев тоже допускалось немало.

— А как проходят сами экзамены? — поинтересовалась она у секретаря.

— Считается, что их всего три. Первый показывает, насколько курсант овладел навыками рорага и научился предугадывать опасность, а так же его способность пожертвовать всем во имя короля. Второй выявляет физические возможности телохранителя. Ну, а третий раскрывает сообразительность молодого воина и его кругозор.

— Подожди. Ты сказал — «считается». Что это значит?

— Саму Присягу многие так же относят к экзаменам. Сможет ли курсант полностью отречься от своего прошлого и целиком посвятить себя служению?

— Звучит загадочно. И страшно. Что происходит во время Присяги?

— Мы получаем жвериндовые кольца, − секретарь вытянул руку, на котором мерцал застывший рыбий глаз.

— А что бывает с теми, кто… провалился?

— Если курсант не выдержал экзамен, он возвращается к своей семье. Но чаще попадает в армию. Несмотря на неудачу те, кто обучался здесь, остаются превосходными офицерами. Разбрасываться такими кадрами — преступление.

Лучшие ученики, поучившие высшие баллы, имеют возможность сами выбрать свое будущее, решить, какому Дому посвятить свою жизнь: Дому Наири, или Дому Речных камней.

— Это королевскому?

− Да, королевскому. Никто не вправе оспорить это решение, даже Его Величество. Такова традиция.

— А остальные?

— Остальные получают назначения в соответствии своим умениям и склонностям. Кого-то назначают в королевский дворец, в Большой Круг, кого-то — в Храм. Но это единицы. Большая часть разъезжается по городам и дальним гарнизонам. Они — мастера своего дела, и служат Эстрайе там, где они ей нужны.

— Но ты сказал, что Присяга — тоже испытание.

— Можно и так сказать.

— Так в чем оно заключается?

— Нужно принести своему господину глаза жверинды. Одно будет вставлено в камень и вернется на руку рорага, второе — принято Королем или Наири в знак принятия клятвы.

Анна замолчала. Она хорошо помнила, с каким трепетом рораги относились к маленькой, невзрачной рыбке, которую выловили для неё возле охотничьего домика. Убивший её в течение нескольких лет терял всех своих родных, а значит, присяга требовала на самом деле полного отречения от прошлого. От родных. От близких. От всего, что дорого или любимо. И это казалось страшным и неправильным.

И, боясь помешать подготовке, Анна подавила в себе желание увидеться с Хоном.

Он пришел сам.

Внимание Анны привлекли шепотки и смешки в соседней комнате. Но стоило ей выглянуть из-за двери, служанки посерьезнели и чинно присели в легком поклоне.

— Что случилось?