Проблемы души нашего времени

Нечто подобное просто обязано случиться, существуй более широкое сознание, то есть сознание, которое, как я указывал ранее, есть образ цельного человека. Но насколько реальны те разрушительные воздействия, неподвластные ничьей воле и не подлежащие вмешательству? Таится ли где-то в нас нечто неосязаемое и неощущаемое, в котором можно усмотреть источник таких разрушений? На первый вопрос мы без лишней суеты можем ответить утвердительно. В обычных людях, не говоря уже о невротических личностях, легко обнаруживаются признаки явных вмешательств и нарушений, привнесенных из иной области. Настроение неожиданно меняется, откуда-то обрушивается головная боль, имя друга, которого надо было представить, исчезает из памяти, некая мелодия преследует нас с самого утра, мы хотим что-то сделать, но силы для этого куда-то пропали… Мы забываем то, чего совершенно не собирались забывать, мы с удовольствием отходим ко сну, однако сон от нас бежит – или приходит, но приносит с собой фантастические и тревожащие сновидения; очки у нас на носу, но мы продолжаем их искать; новый зонтик оставлен неизвестно где… Этот список можно было бы продолжать до бесконечности. Что касается психологии невротиков, мы сталкиваемся в этом случае с самыми парадоксальными нарушениями. Проявляются поразительные патологические симптомы, хотя болезнь не затронула ни один внутренний орган. Без малейшего органического расстройства температура тела подскакивает до 40 градусов, или наблюдается удушье, вызванное тревогой без малейших к тому оснований; возникают навязчивые идеи, бессмысленность которых очевидна самому пациенту, сыпь появляется и исчезает без всякого повода и без лечения. И здесь список тоже бесконечен. Безусловно, для каждого случая находится более или менее удовлетворительное объяснение, но оно не годится для прочих случаев. При этом в самом факте психических нарушений сомневаться не приходится.

Теперь обратимся ко второму вопросу – об источнике нарушений. Нам известно, что медицинская психология выдвинула понятие бессознательного и наглядно показала, что упомянутые нарушения вызываются бессознательными процессами. Как если бы наша «зрительная личность» обнаружила, что наряду со зримыми определяющими факторами должны существовать и незримые. Если факты нас не обманывают, то бессознательные процессы далеки от неразумности. Они напрочь лишены автоматического и механического характера, причем в степени, которая откровенно изумляет. Они ни в коей мере не уступают сознательным процессам в сложности, более того, нередко превосходят остротой наши сознательные «прозрения».

Наша воображаемая «оптическая персона» могла бы усомниться в том, что внезапные нарушения в световом мире происходят по воле другого сознания. Сходным образом мы сами вправе сомневаться в наличии более широкого сознания, имея для того оснований не больше, чем есть у «оптической персоны». Но, поскольку мы не в силах воспринять и постичь более широкое сознание, нам вполне пристало именовать эту темную для нас область бессознательным, не делая поспешного вывода, будто она сама по себе лишена сознания.

Здесь я снова возвращаюсь к своей первоначальной гипотезе о более высоком уровне сознания, потому что проблема, которая нас интересует, а именно управляющая жизнью власть духа, связана с процессами за пределами эго-сознания. Чуть выше я упоминал как бы между делом, что идея, лишенная эмоциональной силы, никогда не сможет стать фактором, управляющим жизнью. Также я отметил, что появление того или иного образа мыслей или установки (то есть «духа») зависит от произвола судьбы, тем самым подчеркивая, что сознательный разум не способен создавать автономные комплексы по собственной воле. Комплекс не является автономным, пока он не будет навязан нам принудительно, пока не докажет наглядно свое превосходство над сознательной волей. Кроме того, перед нами одно из тех нарушений, которые происходят из темной области психического. Когда я ранее говорил, что идея должна вызывать эмоциональный отклик, то под этим подразумевалась бессознательная готовность, которая, благодаря своей аффективной природе, проистекает из глубинных уровней, не доступных сознанию. То есть наш сознательный разум не может вырывать «корни» нервных симптомов; для этого требуются эмоциональные процессы, которые даже сами в состоянии воздействовать на симпатическую нервную систему. Ничто не мешает нам заявить, что, когда более широкое сознание считает момент подходящим, побудительная идея подается эго-сознанию в виде безусловного распоряжения. Всякий, кто осознает свой руководящий принцип, знает, с каким беспрекословным авторитетом тот повелевает его жизнью. Но обычно сознание слишком занято достижением каких-то манящих целей и потому не утруждается осмыслением духа, определяющего его развитие.