Проблема с миром

Она могла бы принять участие в игре. Могла бы улыбаться и лгать, и заключать сделки. Но отец научил ее, что компромисс – это слабость, а слабость – смерть. Лишь теперь, когда было уже слишком поздно, она начала сомневаться, не был ли ее отец в действительности не гигантом, но глупцом. Удивительно, насколько длинную тень отбрасывают родители для своих детей. Все, чего ей теперь хотелось, – это чтобы Орсо женился на какой-нибудь невероятно здравомыслящей женщине. Женщине с достаточно твердой рукой, чтобы вылепить из него того великого человека, каким, как она знала, он мог бы стать. После этого, возможно, ей наконец можно будет перестать давить на него самой. Отправиться в Стирию. Еще раз напоследок увидеться с Шалер…

– Перенесите нас в будущее, мастер Карнсбик! – воскликнул Орсо с той бесконечно благодушной улыбкой, которую губам Терезы всегда так хотелось повторить.

Она заметила, что верховный судья Брюкель смотрит на нее, причем с выражением глубокой печали на лице. Словно зритель трагедии, которая, к его собственному удивлению, задела в нем какую-то тайную струну. Как будто он каким-то образом угадал тот бездонный источник печали, что разливался внутри нее. Как будто…

* * *

Кажется, была какая-то вспышка. Откуда-то полыхнул огонь. Тереза открыла рот, но не успела ахнуть.

Что-то просвистело мимо. Послышался оглушительный хлопок, и потом – странная тишина.

Горячий ветер ударил в нее, отбросил, скорчившуюся, к спинке кресла.

Она почти ничего не видела. Абсолютно ничего не слышала. Все двигалось очень медленно. Словно она была под водой.

Мимо прогрохотал человек в доспехах, беззвучно крича. Из его нагрудной пластины торчал дымящийся обломок металла.

На ее лице было что-то мокрое. Она потрогала. Кончики пальцев стали красными. Тереза поняла, что верховный судья Брюкель прижимается к ее плечу. Как он посмел? Повернувшись, чтобы сделать ему выговор, она увидела, что височная доля его черепа срезана начисто, и из обнажившейся мякоти внутри фонтаном хлещет кровь, заливая ее платье.

Вероятно, ей следует помочь. По всей видимости, ранение весьма серьезное.

– Верховный судья? – позвала она, когда он сполз ей на колени, но даже не услышала собственного голоса. Она постаралась, как смогла, придержать его разбитый, расползающийся череп, но его кусочки все равно проскальзывали между ее окровавленных пальцев.

Тереза попыталась встать, но сделавшийся чрезвычайно ярким мир бредово накренился и ударил ее в бок. Пыль и щепки. Шаркающие сапоги. Она увидела, что кто-то уставился на нее. Один из друзей Карнсбика, выдувающий из носа красные пузыри. Кажется, из его шеи торчала железная заклепка. Тереза поняла, что они оба лежат на полу.

Она попыталась подняться и решила, что будет благоразумней схватиться за что-нибудь в качестве поддержки. Ограждение королевской ложи. Яркие украшения были теперь забрызганы красным. Возле нее, шатаясь из стороны в сторону, стоял Карнсбик. Его шляпу сдуло, седые волосы торчали во все стороны.

Тереза схватилась за отвороты его окровавленного сюртука.

– Что произошло?

Она не услышала собственных слов. Она не слышала ничего. Карнсбик закрыл лицо руками и воззрился на нее между пальцев.

Тереза сунула в ухо большой палец и пошевелила им: ничего, кроме приглушенного чмоканья. Она сощурилась против света, глядя в сторону машины. А точнее, в ту сторону, где прежде была машина.

От нее ничего не оставалось, кроме гигантского когтя пылающих развалин, над которым вздымался плотный столб бурого дыма. По воздуху летели листки бумаги. Словно цветочные лепестки на ее свадьбе, давным-давно. Вокруг машины веером лежали ряды тел. Изувеченных, перемешанных. Неподвижных и слабо шевелящихся, корчащихся, ползущих. Мимо, пьяно пошатываясь, брел человек. По всей видимости, с него содрало рубашку.

Через тела пробирались какие-то люди. Не помогая. Переступая через трупы. Люди в черной одежде, с черными масками на лицах. У одного в руке был топорик. У другого – длинный нож. Еще один показал мечом на королевскую ложу.

Где Орсо? Во имя Судеб, где Орсо?

Возле нее! Он был возле нее, глядя расширенными глазами, с залитым кровью лицом. Он вытащил свою шпагу. Король никогда не должен прикасаться к своей шпаге, а тем более вытаскивать ее! Она попыталась встать между ним и убийцами, но он отвел ее рукой в сторону, пихнул назад. Он был гораздо сильнее, чем она ожидала. Неужели в глубине души она по-прежнему считала его сопливым малышом, беспомощным младенцем на своих руках?

Еле слышно, сквозь шум в ушах, она расслышала его слова:

– Встаньте позади меня, мама.

* * *

Софи блуждала среди дымного сумрака, вцепившись в свой меч так крепко, что у нее заболела рука. Она едва могла дышать, даже несмотря на тряпку, повязанную на лице. Наконец она неуверенно остановилась.

Тела, повсюду тела. Тела и части тел. Их открывалось все больше и больше по мере того, как ветерок относил дым. Брошенные вещи. Трость. Шляпа. Раздавленная корзина для пикников, из которой высыпалась разбитая посуда. Перчатка.

Нет. Это была рука.