Про девушку, которая была бабушкой

– Обедать. Я голодный, как волк. Садись, не бойся, я не кусаюсь.

«Забавная ситуация», – подумала я и приняла приглашение.

– Давай сразу по-простому, – сказал он, когда машина тронулась. – Коля! – И протянул руку.

– Александра.

Пожали руки.

– Сама москвичка?

– Потомственная.

– А я потомственный шахтер. Дед был забойщиком и отец, я начинал забойщиком.

– Теперь что забиваете?

– Врагов демократии.

– Отбойным молотком?

– Га-га! Это шутка? У меня с юмором плохо, а для харизмы надо, – трогательно поделился Коля.

Харизма у него была, и лицо вполне интеллигентное, а не туповатое. Пока он не открывал рот и не демонстрировал свои простецкие манеры, мог сойти за культурного человека. Такие встречаются в среде, не перегруженной интеллектуальным воспитанием. Замечательный артист Вячеслав Тихонов, обладатель утонченной аристократической внешности, вышел из пролетариев.

Обедали мы в кооперативном ресторане. У Коли был отличный аппетит. Бабушка говорила, что хорошего работника отличает хороший аппетит. Думаю, это справедливо для сталеваров, строителей, железнодорожных рабочих и прочих представителей тяжелого физического труда. Но зачем врачу или ученому пять тысяч калорий в день? Только лишний вес набирать.

Коля рассказывал о себе, как он вечерний институт окончил, продвигался по профсоюзной линии. Я не все уловила в его рассказах, но мне показалось, что он возглавлял забастовочное движение шахтеров, а потом переметнулся к власти, которая раскрыла перед ним столичные перспективы. Демократ ельцинского призыва. Вероятно, Коля всей душой был за страну, за перемены, но про собственное тело, которое хотело жить богато, не забывал. Его жена работала «по линии общепита», у него было двое детей – «пацан и девка».

Я впервые трапезничала в кооперативном ресторане и с любопытством осматривалась. Кто они, новые нэпманы? Что у них общего? На мужских лицах читалось спрятанное напряжение, азарт, смешанный с готовностью действовать. Наверное, такие лица бывают у охотников или у спортсменов во время турнира. Поскольку я ни одних, ни других никогда не видела, то сравнение может хромать. Женщин объединял дурной вкус в одежде. Много плюша, бархата, блеска пайеток, вышивок серебряной и золотой нитью. Дамы не отличались модельной внешностью. Тогда то ли еще не пришло время девушек-эскорта, то ли эти девушки были для вечернего выхода, а не для обеда.

Домой я добралась с шиком – на «Волге». Предварительно мы с шофером высадили Колю у здания мэрии.

Через три дня он позвонил и назначил свидание, продиктовал адрес квартиры у метро «Алексеевская». Коля был напорист. От того момента, как я перешагнула порог, до того, как оказалась в постели, прошло не более пятнадцати минут. Напор, безоглядный, сильный, мужской, – основное качество Коли. Он меня не покорил, а взял силой. Не в том смысле, что сломал сопротивление, а в том, что я растерялась перед стремительностью самца, который привык запрыгивать на самку без лишних сантиментов. Я не подозревала о возможности отношений без душевной привязанности, без букетно-конфетной стадии, наконец. И это не имело ничего общего с тем, что любят показывать в кино – вдруг вспыхнувшая между мужчиной и женщиной страсть сокрушительной мощи, они начинают бешено целоваться и сбрасывать с себя одежду с лихорадочностью людей, обнаруживших у себя блох. Поэтому иного определения, кроме половая дружба, наши с Колей отношения не заслуживают.

Я приезжала на «Алексеевскую» дружить еще пять или шесть раз. Мне не делает чести, что я спала с женатым мужчиной. Но у тридцатичетырехлетних женщин, давно лишенных мужского внимания, с честью дело обстоит неважно.