Призрачный театр

Бесподобный всегда тщательно скрывал от нее подробности частных маскарадов, но она научилась читать символические признаки их приближения, и сегодня вечером, когда все тайные знаки сошлись, она решила проследить за ним. В понимании Шэй любовь к ближнему означала разделение с ним и радости, и горя, даже если такое разделение не уменьшало, даже если оно удваивало боль. Сегодняшние знамения: тайный разговор Бесподобного с Алюэттой, оборванный при появлении Шэй; долгие часы, потраченные Бланком на изготовление костюмов, не имевших ни малейшего отношения к их репертуару; покрасневшие глаза и обкусанные ногти Пейви. Видя все это раньше, Шэй уже знала, что теперь надо ждать внезапного появления на заднем дворе черной кареты Эванса, она будет стоять там наготове, запряженная лошадьми.

Из своего укромного наблюдательного пункта на крыше театра она не могла точно разглядеть, кто садится в карету, но в глубине души не сомневалась, что среди них был и Бесподобный. Черный блеск крыши кареты был легко различим под лунным светом, и она следовала по крышам ее маршрутом по западному району Лондона, видя, как толпы людей, точно птицы, бросаются врассыпную, не желая попасть под колеса. И не только она следовала по этому пути. Где-то в небесной вышине Девана, вылетев из своего ночного гнезда в надежде на удачную охоту, следовала за ней так же, как сама она следовала за мальчиками.

Шэй догадалась, что они направляются к Уайтхоллу задолго до того, как ночную тьму рассеяли огни этого дворца. Там, в самом сердце властвующей лондонской элиты, никогда не смолкал шум и неизменно горели огни. Экипаж промчался по открытым внутренним дворам, оттеснив торговцев и жалобщиков, а Шэй следовала над ними по выемчатому лунному ландшафту, ощерившемуся грязными оштукатуренными и худосочными дымоходами. Когда карета замедлила ход, Шэй тоже убавила шаг, с очевидностью узнав место проведения маскарада.

Среди закопченных черных крыш и лишенных света дворцовых интерьеров этот внутренний двор сиял, как драгоценный зеленый самоцвет. Как своеобразный сад. Не просто сад, но волшебный весенний сад; слишком яркий и свежий, он в безумной смелости бросил вызов гнетущей, холодной зиме. В углах полыхали жаровни, превращая это пространство в тропический рай и отбрасывая на стены причудливые изменчивые тени. Опустившись на четвереньки, Шэй подобралась так близко, как ей позволила собственная смелость. Раскинувшись как паук на несуразной беседке, увитой розами, она попыталась разобраться, какой же вклад сделала Алюэтта в украшение сцены внизу. Фруктовые деревья выглядели достаточно естественно, хотя сейчас было слишком морозно для трепетавших под незримым ветерком цветов, и она вспомнила, что в начале недели Бланку доставили рулон белоснежного шелка. Говорливый и слишком темный поток струился в явно искусственном русле, но статуи с их мраморными телами, местами поросшими мхом, выглядели так, как будто стояли там не одно десятилетие. Замедлив дыхание, она услышала шум, похожий на выпуск пара, и увидела, как из двух щелевидных окон вырвались белые брызги бурных ручьев. Множество бабочек усиленно било крыльями в потоках теплого воздуха, и в итоге нескольким из них, совсем обессиленным, удалось долететь до деревьев. Ей хотелось, чтобы Девана, составив ей компанию, посмотрела на их панический разлет, но крыша беседки находилась слишком близко к земле, и к тому же в Уайтхолле было слишком суетно и людно; Девана предпочитала садиться только там, откуда могла легко взлететь.

Послышался скрежет отодвигаемого засова, и в дивный сад вошла компания из четырех придворных. Шэй не узнала их, но знала, в общем, что подобные типы обычно занимали личные ложи в Блэкфрайерсе: отороченные мехом плащи и объемистые – размером с бочку эля – животы. Минутное затишье сменилось топотом шагов и криками восторга. Господа обнаружили, что висящие на фруктовых деревьях груши на самом деле были завернутыми в золотые листы кусками ростбифа. Речной поток зазывно попахивал коньяком. Бабочки цеплялись за их одежды, как девицы на служебном входе театра. Но все-таки что-то еще казалось Шэй совсем ненатуральным, даже в этом искусственно созданном оазисе. Она вновь окинула нижний сад пристальным взглядом, отметив, как фланирующие по аллеям господа властно общались друг с другом, даже получая удовольствие, они привычно показывали свое господское положение в этом мире. Но вот оно… странное движение. Шэй присмотрелась получше и увидела дрожь одной из статуй – нимфы в развевающейся мантии и сандалиях. И в тот же момент Шэй поняла, что эта дрожь порождена страхом. Она подползла к краю, чтобы лучше видеть. Роль нимфы играл Пейви, густой и толстый слой грима буквально превратил его в каменную статую. Он снова вздрогнул, и по подолу его туники расплылось темное пятно.

Голос справа от нее: