Призрачный театр

– Ну, начало звучало вполне себе обычно. Ты спела куплетец песни Клеопатры, но довольно быстро стихи обрели иные, более зрелые смыслы. Несомненно, что в первоисточнике имелись более «царственные выражения», и он гораздо меньше напоминал занудный «вой под луной». Получилось весьма живописное зрелище. Яркое «телесное» воплощение. А потом она держала тебя за руки, а ты стояла на коленях и пела как птица, – он пристально посмотрел на нее, – причем это отнюдь не метафора. Ты именно щебетала по-птичьи. Более того, как целая птичья стая, наверное, ворон или куриц. Даже через стекло твое пение звучало явно пугающе, так что бог знает, как оно воспринималось внутри. Придворные Елизаветы обнажили мечи, да и сам я мог бы перерезать тебе горло в крайнем случае. Ты продолжала этот предрассветный птичий хор, пока сами стены не начали вибрировать и дрожать, а потом распласталась на полу.

Представив себе описанную картину, Шэй мучительно сжалась.

– Ты лежала там, как мертвая или в трансе, а стены все еще звенели. Королева еще немного посидела там с задумчивым видом, затем накрыла тебя своим плащом и направилась к стайке своих советников. Я понятия не имел, что они обсуждали, то ли она сочла, что ее оскорбили в моем доме, то ли подумала, что твое выступление каким-то образом могло быть ей полезным. В общем, они закончили трепотню, а уже через час мы с королевой распивали бренди на королевской барке и смеялись, как пьяные приятели. Кстати, помнишь происки Гилмора? Так вот, он больше не будет тебя беспокоить. Она должным образом велела ему отвалить от тебя.

Алюэтта усмехнулась, выслушав эту историю, но Эванс добавил:

– Это еще не все, – он повернулся к Алюэтте и Трасселлу: – Вы двое, тоже отвалите пока. Мне надо переговорить с нашей Птичкой наедине.

Шэй никогда раньше не оставалась наедине с Эвансом. Он оценивающе взглянул на нее, и она, напряженно сжавшись, гордо вздернула подбородок.

– Полагаю, ты еще не слышала, что происходило нынче утром, – сказал он, – по всему городу.

Солдаты. Лошади. Зарево над Уайтхоллом… Она покачала головой.

Около полуночи из Вестминстера вышел отряд солдат. Они прочесывали округу, забирая католиков, не останавливаясь, чтобы поспать или поесть. Как правило, после захвата первого же инакомыслящего остальные, получив весточку, скрывались. Но не в этот раз. Говорят, что закованные в цепи заключенные растянулись по дороге до самого Колчестера. И, очевидно, их ряды увеличиваются.

– Из-за каких-то моих предсказаний?

– А что же еще можно подумать? Простое совпадение? Но так или иначе… – его улыбка стала печальной, – и, как я слышал, на плечах всех этих солдат появилась меловая эмблема: Стриж.

– Нет, это не может быть из-за меня.

– Прошлым вечером, Шэй, ты сделала выбор. Ты предпочла охотника добыче и, должен признать, я в тебе сомневался. Но вот полдня спустя, тебя можно поздравить с первым убийством. И как теперь ты себя чувствуешь?

Отвратительно.

– Она сама выбирала карты и решала, что они значили для нее. Она отдавала приказы. Я просто озвучивала их значения.

Эванс заговорщицки улыбнулся.

– «Спустите с привязи смерть, она не угомонится…» – пропел он, и ей вспомнился привкус этих слов на языке.

Перед мысленным взором промелькнули видения – кролики разбегаются по норам, мечи сверкают над головами, Бердленд объят огнем, – и ее охватила ярость.

– Я говорила то, что, мне казалось, она хотела услышать. И вовсе не думала, что кто-то может пострадать.

Края пяти легких царапин на его щеке порозовели. Подавшись к ней, он похлопал ее по запястью и заключил:

– Таков театр, Шэй.

23

После того как разговор закончился, Шэй увидела очередное похищение – обрывочно, как в сверкании молний. Эванс и его подручные на лошадях, все в черном. Шпоры вонзаются в бока, крики охотников и перешептывание мальчиков в дортуаре Блэкфрайерса: «К вечеру у нас появится новичок».

Она поднялась на крыши, чтобы посмотреть на эту охоту. Люди действовали как пастушьи собаки, загоняя группу школяров подальше от толпы в тихие переулки. Дети бежали, придерживая руками шапки. Загонщики смеялись.

Держа поводья одной рукой, Эванс пустил лошадь галопом и с легкостью выдернул выбранного им мальчика, прямо на ходу треснув его по уху. Шэй увидела пару бьющихся в воздухе голых ног, а потом все стихло. Единственной уликой случившегося осталась втоптанная в грязь школьная шапка.

Нового мальчика она увидела, только закончив дневные поручения. Алюэтте понадобилась помощь в починке воздуходувных мехов, а после этого Шэй заново пришивала пуговицы к сюртуку Бланка. Когда же все насущные дела закончились, она принялась протирать пыль и убирать, просто радуясь, что стала частью размеренного бытия Блэкфрайерса. Теперь, вполне освоившись с театральной жизнью, Шэй поняла, что первые задания давались ей здесь скорее из жалости, чем из необходимости, подобно тому, как мать поручала ей носить мешочки с семенами во время обряда Мурмурации, но она быстро училась и умело орудовала иголкой на авискультанский манер.