Призрачный театр

Хорошо, что они еще не добрались до театра. Но плохо, что им известно, как она выглядит. В какой-то момент это могло привести их и в Бердленд. Восемь колоколов; она могла успеть побывать там и вернуться до дневного выступления.

Она стояла на носовой палубе Большого парома подобно резной фигуре над водорезом, позволяя водяным брызгам смывать с нее грязь Лондона, пока вновь не стала розовой, юной авискультанкой. Когда они обогнули последний поворот перед Бердлендом, она испытала прилив волнения: у пристани покачивалась лебединая лодка ее отца. Кольца грязи покрыли борта, явно показывая, что ею не пользовались по меньшей мере неделю. Сойдя с парома, она погладила на удачу лебединую голову; изначально маслянисто черный клюв теперь поседел, и Шэй сделала мысленную заметку, чтобы сегодня же подкрасить его. Очередной пункт в списке ее дел. Подкрасить лодку, разжечь огонь, починить одежду Лонана. Рутинные домашние дела начали громоздиться в ее разуме. Она мысленно повторяла их список, как молитву, и они так поглотили ее внимание, что она едва не пропустила предупредительный сигнал. Два коротких вороньих крика подряд, так умело изданных, что сначала она не узнала, что каркал именно человек. Восприняла она лишь повторное карканье. Такие сигналы узнавали даже дети. Один сигнал означал безопасный проход, двойной – предупреждал об опасности и призывал остановиться.

До Бердленда оставалось еще ярдов двести, но кто-то, работая на сетевом куполе, мог заметить ее. Что ж, будет только полезно подождать и узнать, в чем там дело. Она присела на кочку, услышав, как где-то прогудела невидимая выпь, и вскоре заметила, как от купола в ее сторону спешно направилась знакомая фигура. Шэй подняла руку, приветствуя Колма, но он, махнув ей в ответ, указал на причал. Тогда она вернулась обратно по болоту, решив подождать вестей на корме лебединой лодки. Чайки кружили над головой, и она, достав из сумки кусок хлеба, развлекалась, подбрасывая кусочки в воздух и наблюдая за их ловкой воздушной акробатикой.

Колм начал говорить еще до того, как вышел на пристань.

– Нас навестили чужаки, – сообщил он без упреков, как мог бы поведать об интересной птице, залетевшей в сети, – горожане из Лондона, притащили с собой на поводках каких-то похожих на кровожадных волков зверюг.

– Искали меня? – вопросительно начала она, но сразу осознала, что больше их здесь никто не мог интересовать.

– Да. Тебя ищут.

Татуировки и клочки волос. Любой бедствующий пьяница посоветовал бы им поискать в Бердленде.

– Когда?

Вчера вечером. Но они обещали вернуться. Даже угрожали.

– Что вы им сказали?

– Я сказал правду. Что мы больше тебя не видим. Что чаще всего ты ночуешь в Лондоне, но мы понятия не имеем, где именно.

Шэй оглянулась на город; ей не приходило в голову, что тамошние события могут повлиять на жизнь в Бердленде; они изначально жили в разных мирах.

– Мы сказали им, что ты больше не вернешься, но они захотели увидеть твоего отца.

Шэй стало тошно от одной мысли о том, что люди Гилмора побывали в жилище ее отца. Они были слишком большими, слишком неуклюжими для их хрупкого дома. Она представила себе по-птичьи тонкие запястья и лодыжки Лонана, его открывающийся и закрывающийся рот.

– И, конечно, он все запутал. Сказал, что видел тебя вчера и что ты появляешься каждую неделю на Мурмурацию. Я пытался объяснить, что он потерял память, но не думаю, что они мне поверили. Есть все шансы, что они вернутся сегодня.

Чайки улетели от нее. Они поплыли дальше по реке, выискивая, чем бы еще поживиться.

– Я хочу увидеться с ним. Объяснить…

– Не думаю, Шэй, что это разумно. Ты должна понять, что нам пришлось повторять ему снова и снова, что ты больше не вернешься. Мне не хочется, чтобы чужаки снова заявились сюда. Мне удалось отговорить Лонана от путешествий в Лондон на лебединой лодке. Сейчас с ним занимается Шахин, учит его, что говорить, если они вернутся.

– Шахин? Та ястребиная девочка? А при чем тут вообще она?

– Мы нуждались в еще одной толковательнице ритуалов Мурмураций. Стая огромна, и все здесь напуганы. Она хорошо справляется, быстро учится, – он провел рукой по волосам, – вероятно, это временно, но пока тебе нельзя здесь появляться, по крайней мере, пока не закончатся эти волчьи происки. Если Лонан скажет им, что ты возвращалась в Бердленд, они никогда не оставят нас в покое.

Он посмотрел через плечо, и Шэй вспомнились крики вороны.

– Почему ты предупредил меня? Почему просто не вышел ко мне?

– Шэй… Шэй… – он опустил глаза. – Некоторые наши родичи считают, что было бы лучше отдать тебя лондонцам и покончить с этим.

– Какие родичи?

– Да, их немного. И никто из них не пользуется влиянием. Но сейчас для тебя здесь не так безопасно, как ты думаешь.

Должно быть, Шахин. Она дрожала и тряслась, пока ей делали татуировки, но не проронила ни слезинки.

– Шэй, они перебили голубей, – лицо Колма впервые горестно исказилось.