Притяжение звезд

Я сама вынула иглу с трубкой из своей руки и зажала ранку, чтобы остановить кровотечение.

Мы ничего не могли сделать, чтобы унять исступленную чесотку – таким вот образом тело Онор Уайт пыталось отбиться от чужой крови. Она задыхалась, как туберкулезная. Я приложила максимум усилий, призывая ее успокоиться и глубоко дышать.

Доктор Линн мыла руки у раковины.

В такой момент зачем снова мыть руки?

А потом поняла, что надеяться было не на что, кроме как вынуть младенца из тела матери, пока та не истекла кровью до смерти.

– Вы найдете стерильные щипцы на… – громко начала я.

– Я их вижу.

Мы с Брайди схватили миссис Уайт и крепко держали ее, покуда доктор Линн вводила первую ветвь щипцов.

Онор Уайт протяжно завыла.

Потом врач ввела вторую ветвь.

– Да, – выдохнула доктор Линн. Она смотрела в пустоту, крепче сжимая рукоятки щипцы и продев согнутый указательный палец в кольцо около центрального шарнира.

– А теперь тужьтесь что есть сил, – попросила я Онор Уайт.

Но та лежала с таким видом, что ей, казалось, было не под силу даже голову поднять. И кто я такая, чтобы приказывать этой женщине прилагать усилия, которые выше ее сил?

– Вы можете надавить на дно матки? – обратилась ко мне врач.

Я приложила руку к вершине куполообразного живота Онор Уайт, подождала, когда на нее нахлынет новая волна схваток, и сильно нажала.

– Ааааа!

– Держитесь, держитесь!

И тут показалось личико.

Не торопясь, доктор Линн аккуратно вытянула зажатую в щипцах головку. Глазки новорожденного, моргая сквозь алую пелену, были устремлены к небесам. Звездочет.

Не захлебнется ли младенец материнской кровью? Я бросилась на поиски чистой пеленки, чтобы вытереть ему нос и рот.

– Подождите! – упредила меня доктор Линн. – Еще нужны потуги.

Я встала позади Онор Уайт и приподняла ее под мышки, чтобы она смогла без усилий дышать.

– Скоро все закончится, – пообещала я ей.

(И подумала: так или иначе.)

Роженица шевельнулась, ее глаза расширились, она кашлянула, и внутри у нее словно что-то лопнуло. Когда ее снова пронзил болевой спазм, она откинулась назад так сильно, что перекладина кровати впилась мне в ребра.

И тут из нее вышел ребенок.

– Вы молодец!

– Поздравляю, миссис Уайт, – объявила доктор Линн, – у вас сын.

Я передала ей одеяльце, чтобы завернуть младенца.

И тот закричал – ему даже не потребовалась помощь акушерки.

Сначала мне показалось, что щипцы порвали ему ротик. Но потом увидела характерный рубец: он родился с заячьей губой. Но зато нормального размера, хотя появился на свет за несколько недель до срока и с кожей здорового цвета.

Доктор Линн тем временем пыталась остановить кровотечение. Она массировала опавший живот Онор Уайт, добиваясь, чтобы матка выдавила послед.

Теперь пульс в пуповине замедлился. Малыш уже получил от матери все, что ему требовалось. Я попросила Брайди принести мне поднос с инструментами. Перевязала скользкий синий шнурок в двух местах и отрезала его ножницами.

– Нагрейте мне пинту физраствора, сестра!

Завернув малыша Уайта в простынку, я уложила его в колыбель и поручила Брайди присмотреть за ним.

– Сразу скажи, если увидишь, что он начинает задыхаться или у него меняется цвет кожи.

Я поспешила растворить в горячей воде хлорид натрия и принесла бутылку. Доктор Линн уже поставила свежую трубку с иглой в предплечье Онор Уайт. Я закрепила бутылку вверх дном на стойке, так чтобы солевой раствор мог поступать ей в вену.

Она была не такая красная, как раньше, и она перестала себя расцарапывать, но совершенно обессилела. Какой еще урон ее организму нанесла моя незадачливая кровь?

– Пресвятая Богородица, молись за нас, грешных, – шептала она, – ныне и в наш смертный час, аминь.

– А вот и плацента, ну и славно!

Мясистый лоскут выполз наружу, волоча за собой огромный сгусток крови.

Доктор Линн подняла орган и, удостоверившись, что он вышел целиком, бросила в тазик.

Я измерила Онор Уайт пульс: по-прежнему учащенный и по-прежнему слабый, трепещущий, словно танцующее перышко на ветру.

– Шовные нитки, сестра!

Я вымыла дрожащие руки, прежде чем вдеть нитку в иглу.

Доктор Линн уверенно зашила небольшой разрез, который она сделала в промежности Онор Уайт.

– Дай мне руку, Джулия! – обратилась ко мне Брайди.

На внутренней стороне моего левого локтя сочилась кровь из ранки, оставленной иглой.

– Да ничего страшного!

Но она все равно хотела сделать мне перевязку.

– Не важно, Брайди, оставь!

– Ну, дай я по крайней мере…

Она перебинтовала мне руку, но неуклюже, сделав повязку слишком свободной.

В следующие четверть часа мы удостоверились, что кровотечение у Онор Уайт все-таки убавляется. Это было хотя и слабое, но какое-то облегчение. Мало-помалу ее пульс выровнялся и упал до ста, и частота дыхания тоже снизилась. Она уже могла кивать и говорить. Я не знала, почему это произошло – благодаря ли физраствору, или божественной милости, или по чистой случайности.