Притяжение звезд

– А почему она лежит задом наперед? – поинтересовался Маколифф.

– Чтобы она могла упираться ногами в стойки изголовья.

Врач уже мыл руки под краном. Я дала ему пару стерильных перчаток.

Введя правую руку в Мэри О’Рахилли, Маколифф дождался нового спазма и сильно надавил левой рукой на верхнюю часть матки.

Роженица протяжно застонала.

Я закусила губу. Но нельзя же просто выдавить младенца из чрева матери! А если попытаться, можно нанести вред и матери, и ребенку. Уж я-то насмотрелась на разорванные и даже вывернутые наружу матки по причине неосторожного обращения. Но скажи я ему такое, это стало бы нарушением субординации.

– Говорите, схватки продолжаются уже час с четвертью? Но тогда голова плода должна находиться гораздо ниже.

Меня так и подмывало сказать:

– Поэтому я и послала за вами, доктор!

Но я промолчала.

– Хм… – проговорил Маколифф. – Явная диспропорциональность.

Я всегда боялась услышать это слово, обозначающее разницу между узким тазом роженицы и крупной головой плода.

А он продолжал:

– По моей оценке, затылочно-лобный диаметр головы составляет от четырех до пяти дюймов, а тазовый выход – менее четырех, но не могу сказать с уверенностью без тщательного измерения акушерским тазомером, но для этого вероятно, понадобится общая анестезия.

Моя роженица могла в любую минуту умереть, а он собрался погрузить ее в искусственный сон, чтобы с помощью инструментов и формул определить точный коэффициент успеха в решении возникшей проблемы.

– Но, в общем и целом, – продолжал Маколифф, – полагаю, требуется хирургическое вмешательство в процесс.

Я стояла и размышляла: «Как это сделать здесь, в импровизированной палате, где койки стоят впритык!»

– Но уровень смертности после кесарева сечения у нас настолько высок, что я бы попробовал прибегнуть к симфизиотомии[36]. Или, что еще лучше, к пубиотомии.

У меня сердце упало. Эти операции по расширению таза были обычным делом в ирландских больницах, потому что не наносили урон матке и не препятствовали будущим беременностям и родам. У пубиотомии перед кесаревым сечением было одно преимущество: она в меньшей степени грозила убить Мэри О’Рахилли, даже если бы ее стал проводить под местной анестезией на полевой койке молодой хирург, выучивший операцию по учебнику.

Но это значило, что потом она пролежит у нас в палате две с половиной недели со связанными ногами, и послеоперационное состояние вполне могло нанести ей непоправимый вред: я слышала массу рассказов, как после женщины до конца жизни хромали, страдали недержанием и испытывали постоянные боли.

Я мучительно подыскивала слова, которыми могла бы выразить свои сомнения.

Мэри О’Рахилли тужилась и вполголоса постанывала, словно стараясь не привлекать к себе внимания.

Маколифф встал перед ней так, чтобы она его видела, и сказал:

– Я собираюсь сделать местную анестезию, миссис О’Рахилли, а затем помогу вам разрешиться. Это несложная процедура, после которой вы сможете без проблем родить и этого ребеночка, а потом и его следующих братиков и сестричек.

Она в ужасе смотрела на него.

Не стоило ли ему предупредить пациентку, что он собирается рассечь надвое лобковую кость?

Или это сделать мне?

– Доктор Маколифф… – взмолилась я.

– Вам просили передать, сестра Пауэр…

Я резко развернулась и увидела уже знакомую мне младшую медсестру, которая стояла, запыхавшаяся, в дверях.

– Что именно?

– Доктор Линн спрашивает: а вы не пробовали позу Вальхера?[37]

Какого еще волхва? Я ничего не поняла из этого бессмысленного нагромождения звуков. Но потом они превратились в набор немецких букв – и до меня дошло.

И спросила у Маколиффа, запинаясь:

– А если положить ее в позу Вальхера, доктор… Это немного расширит таз, и голова плода опустится вниз.

Он раздраженно скривил губы.

– Возможно, но в данный момент…

– Да, и вас просили срочно зайти в мужское инфекционное отделение, доктор Маколифф, – добавила младшая медсестра.

Я воспользовалась удачной возможностью и произнесла смиреннейшим тоном:

– Позвольте, пока вас нет, я сама положу ее в позу Вальхера, чтобы до операции убедиться, что это ей не поможет?

Мэри О’Рахилли молча переводила взгляд то на меня, то на него.

Молодой хирург вздохнул.

– В любом случае мне надо сходить за хирургической пилой. А вы пока подготовьте ее к операции, хорошо?

Как только он вышел за дверь, я вместо того чтобы выбрить, вымыть и продезинфицировать лобок Мэри О’Рахилли для пубиотомии, схватила с полки «Акушерство» Джеллетта. Я принялась листать книгу, но руки так дрожали, что нужная страница с описанием позы Вальхера никак не находилась. Пришлось искать в именном указателе на букву В. Нашла: «Редко используемое положение полулежа с согнутыми в коленях ногами… может способствовать расширению таза на полдюйма, – читала я. – Применяйте не чаще, чем в течение двух-четырех сокращений матки или четверти часа». Почему? Потому что женщине очень больно? Но доктор Вальхер этого не объяснял.