Притча о встречном

Точно два куля с картошкой, они свалили конвоиров в подполье — захлопнули дубовую крышку лаза, накинули скобу и накатили на лаз две тяжелые кадушки с солеными огурцами. Она быстро обрядила его в рваный полушубок и стоптанные сапоги. Видать, не молодица, а вдовица…

— Мужик-то где? — принялся он разряжать карабины, но, сообразив, закинул подальше через форточку затворы.

Она теперь была другой, она нервничала, торопила его, тянула за руку на двор. И когда она успела запрячь повозку? Добрая обозная повозка — и кони хоть не беговые, а вполне справные, тоже, видать, военные?

Она отдала ему вожжи и батог, стоя на коленях позади него, прижималась к нему горячей грудью и все умоляла: «Скорише! Скорише!»

Кони неслись опрометью, почувствовав умелую руку наездника. «Про мужика — не пытайте, Олег Константинович, миленький! Вбыли мужика… А может, к другой пригорнулся, покраше меня!» При этом Мария опять стала хохотать, аж слезы показались в ее красивых глазах. Ей, видать, самой смешна была мысль, что может найтись женщина красивей ее, что ее — с такими черными дугами бровей, с жемчугом зубов и алым ртом — могут сменить на другую! Женская красота — источник ее уверенности и силы, равно как решимость и отвага в мужчине…

И тополя, тополя по бокам дороги, и шлейф пыли посредине… Куда вы мчите, кони, неужто к спасенью, к жизни? Он так всегда любил вас, кони!.. Мудрые и гордые, стремительные и прекрасные кони!..

— Так откуда ты меня знаешь?

— Ой, лышенько мне, вы еще пытаете? Всю жизнь — с самого детства — вы у меня тутечки! — сняв руку с плеча его, прижала ее к груди Мария.

И Мария подтвердила догадку: все связано с его знаменитой юностью. Прославленный жокей, любимец всей Одессы-мамы, всего черноморского юга. Кто же тогда его не знал? Все круглые тумбы в афишах с его именем, огромными буквами, с его портретами в фас и профиль. Он тогда носил усики — острые, как два шильца. Кепка с закрылками, гетры, желтые, как цыплята, гамаши из Парижа. С лошадью, без лошади — они менялись, лошади, слава его была неизменна. Красивые барышни из богатых домов сходили с ума по нему. А ему все некогда было — он жил как в дурмане, в сладком дурмане. Денежный ажиотаж, ставки, пари, выигрыши — все это его не задевало. Он любил лошадей, сам их чистил, кормил с горсти, подчас ночевал возле них на конюшне. Он любил их ладное, мудрое тело, самой природой приспособленное для стремительного бега, прекрасная машина, созданная самой природой из мышц, сухожилий, глянцевитой и гладкой кожи… А ноги, ноги! Есть ли что-нибудь совершенней, чем ноги хорошей беговой лошади!..

И Мария ему рассказала то, что он не знал. Может, он вспомнит девчонку у его хозяйки? Она ему по утрам приносила завтрак, его любимые рогалики из соседней пекарни. Он каждый раз брал ее за подбородок и слегка шлепал по щечкам. Он играл ею, как ребенком. Шлепал по щекам, как выигравшую приз лошадку. Мужчинам бы следовало запретить подобную ласковость с девочками, которые влюблены и даже ответную улыбку и игру принимают за ответную любовь!.. Они так любят, так верят в исключительность своего чувства, что им и не приходит в голову, что их могут не любить такой же самозабвенной ответной любовью! О, как она страдала, она готова была целовать его желтые парижские гамаши — за счастье, не за унижение почла бы. Но знаменитый жокей платил ей гривенниками, брал за подбородок, шлепал по румяной щечке и слегка подталкивал к выходу. Он, лежа на тахте, прекрасный, как бог, в своей заграничной венгерской пижаме, читал газетные отчеты о минувших скачках. Иногда, когда он спал, она прокрадывалась в его комнату с гусиным крылом в руке, будто пришла обмахнуть пыль с мебели, и подолгу смотрела на своего кумира. Слезы стояли в ее глазах, она хотела бы умереть за него!..

Однажды он подарил ей афишу с его портретом. Какой это был счастливый день в ее жизни! Пожалуй, что единственный такой день. Поверит ли он, что она не расставалась с этой афишей все эти годы, да вот она, на груди! Пока он разряжал ружья этих душегубов, она прихватила афишу, которая хранилась у нее за святым образом! Она всегда молилась за него… И вот такая встреча. Сгори хата и все богатство ее — зато он с нею, зато афиша с нею!.. Мария расстегнула пуговки туго обтягивавшей ее кофты с выпушкой на талии и достала афишу. Он отвернулся, чтоб не видеть дразнящую белую грудь ее. Она поняла его и счастливо засмеялась!..