Пришедшие издалека

— Немедленно растирайте обмороженные места! — приказал он.

От холодов пострадал и Преструд. На зимовке все трое занялись «штопкой пяток».

В конце сентября на льду Китовой бухты появились тюленьи лежбища, над зимовкой проносились буревестники.

— Весна пришла всерьез. Недели через три двинемся в поход. Мы должны опередить англичан! — объявил Амундсен.

СХВАТКА НАЧАЛАСЬ

Солнце светило и зимовщикам мыса Эванса. Выплывая из-за горизонта, огромный пылающий шар окрашивал небо в нежнейшие тона и ярко освещал вершины гор. Роберт Скотт восхищался цветовыми переливами. Удивительная, непередаваемая красота! А в полярную ночь все вокруг было залито лунным сиянием — чистым, золотистым. Небесные светила временами принимали странный вид. Сильно искаженная кровавая Луна казалась пламенем далекого костра, а Венера напоминала бортовой красный фонарь судна. Как досадно было, когда густая облачность скрывала их, но стоило взглянуть на родной дом с освещенными окнами, и хорошее настроение возвращалось… Наши предки называли горные хребты и дикие скалы «страшными, ужасными», а мы видим их прекрасными, величественными, возвышающими душу. Что же породило поэтическое восприятие природы, новое отношение к ней? В какой-то мере изменились человеческие чувствования, а главное- расширились наши знания, они убили суеверие…

К Скотту подошел каюр Геров:

— Лэсси ощенилась, мы перевели шестерых новорожденных вместе с мамашей в конюшню.

— Правильно, там теплее и уютнее,- одобрил Скотт.- А вы, Дмитрий, научились неплохо говорить по-английски, это полезно. Ваш приятель Антон вернулся из поездки?

— Да вот он, балуется с Эвансом…

Низкорослый Омельченко нахлобучил поярковую шляпу на голову великана Эдгара Эванса. Скотту отрадно, что между молодыми русскими и всеми остальными установились добрые, сердечные отношения. Оба они усердно трудятся. У Антона больше работы. Дмитрий подкупает своей смекалкой и ловкостью.

Вернувшись в дом, Скотт снял форменное пальто, оправил его на вешалке. Он довольно равнодушен к какой-либо одежде, но это пальто дорого ему. Двадцать три года прослужило оно верой и правдой, знало й дождь, и ветер, и соленую воду, и тропический зной, и полярную стужу. Оно щеголяет теперь погонами с четырьмя полосками, как в былые времена единственным золотым жгутом скромного лейтенанта, и ему еще далеко до лавки старьевщика…

Вечерами в комнату Скотта доносятся из кают-компании обрывки споров. Он улыбается, слыша торжествующий голос какого-нибудь зимовщика, одержавшего словесную победу. Молоды все они, мальчики, но такие хорошие! Ни одного сердитого или резкого слова не бывает при этих стычках, всегда они завершаются дружным смехом… Вот Черри рассказывает, как повел себя Боуэрс, отыскав на мысе Крозье унесенную ветром парусину. Пташка устроил из нее нечто вроде чехла и укрепил вокруг своего спального мешка: «Если теперь ветер умчит парусину, пусть заодно возьмет и меня». Трех путешественников расспрашивают о холодах на мысе Крозье. «Если и у норвежцев держались 60-градусные морозы, вряд ли все собаки перенесли зиму»,- басит Сесил Мирз.

Часто Скотт беседовал с доктором Уилсоном. У них сложилось одинаковое мнение — дальние походы в этой стране наиболее тяжелы для самых молодых, вот примеры: двадцатитрехлетний инструктор лыжного спорта Трюгве Гран и двадцатишестилетний Черри-Гаррард.

— Но характер у Черри стойкий, он никогда не жалуется на лишения,- заметил Скотт.

— Мне сороковой год, а в недавнем путешествии я куда меньше прежнего страдал от холода,- сказал Дядюшка.

— Пожалуй, самый лучший возраст для такой работы — от тридцати до сорока лет. Правда, Боуэрсу еще нет тридцати, но он замечательное исключение, чистое сокровище, прямо диво.

— Когда Пири проник в Центральную Арктику, ему

было пятьдесят два года.

— Утешительное воспоминание для тех, кто перевалил на пятый десяток…

Скотт писал наставления командиру «Терра Нова», исследовательским санным отрядам и товарищам, которые останутся на мысе Эванса.

— Вы проводите нас со своей вспомогательной партией, вероятно, до ледника Бирдмора, а вернувшись на зимовку, будете замещать меня,- сказал он врачу Аткинсону.

— Когда вас ждать обратно?

— Твердо назвать дату не берусь. Думаю, это будет во второй половине марта или в начале апреля. Надеюсь, что где-нибудь в пути, пожалуй, за бирдморским ледником, мы сможем наметить более точный срок. Навстречу нам вы пошлете упряжки в Лагерь одной тонны.

Вместе с Боуэрсом он снова проверял расчеты: сколько и каких предметов взять в дорогу? Все должно быть в достатке, но ничего лишнего. Как лучше распределить поклажу? Не подведут ли мотосани?

— Поверьте, они могут везти большой груз,- твердил Скотту инженер Дэй не менее настойчиво, чем три года назад, когда воспевал достоинства злополучного «Джонстона».- Если будут поломки, мы с Лэшли сумеем исправить. Лэшли военный моряк, старшина кочегаров, но он увлечен новой техникой…