- Да-да! Вы думаете, что только уродина или совсем глупенькая девочка может на меня польститься.
- Нет, я так не думал, - стал отбиваться я.
- Думали, думали!
- Что, это было не так? - уязвлено спросил я.
- Вон её фотография.
Я поднял глаза. Гм! И что они находят в таких старых мужчинах? Неужели только деньги?
- Она преуспевающая актриса, - ответил с улыбкой Вому. Я повернулся к нему. Он сиял от удовольствия.
- Вы тоже читаете мысли?
- Нет. Просто у вас на лице всё написано. Поверьте, я не издеваюсь над вами. Просто я хотел доказать вам, что даёт подобное мироощущение.
- И давно вы расстались?
- Год назад. Решили сделать перерыв.
- Не разводились?
- А мы и не женились. Церковь не разрешает больше трёх браков. Я остолбенел.
- Вы хотите сказать, что она была четвёртая? Он с сожалением посмотрел на меня.
- Не понимаю я вас.
- То есть? - не понял я.
- Мне просто не очень нравятся подобные вопросы. Она была шестой, если вам угодно. «И что все были такими как она?» - моё самолюбие было попрано.
- У вас, Лео, неправильное к этому отношение, - серьёзно заметил он. - Это не спорт. Такое количество женщин говорит только о том, что я далёк от совершенства. Любить стольких невозможно.
- Да?
- Да, - твёрдо ответил он. - Вот эту книгу тоже поставьте на четвёртую полку. Я повиновался.
- Если возвратиться к нашей теме, - продолжил Вому, - старость это не период деградации человека. Этот тот возраст, когда мысль опережает плоть. К этому моменту человек должен настолько хорошо понимать мир, чтобы намного больше расширить своё мыслительное поле. К этому моменту он уже должен чётко сознавать, что тело, не больше, чем оболочка и, соответственно, не бояться смерти, а готовиться к ней.
- Готовиться? Он кивнул.
- Готовиться к переходу на новый этап.
- Вы не шутите?
- Какие уж тут шутки!
- Ну, не знаю. Вы хотите сказать, что вы не боитесь смерти?
- Я, Лео, только что пытался донести до вас несколько иную мысль, - с сожалением ответил он.
- Я понял.
- Я вот не уверен.
- Да нет, вроде вы довольно ясно это выразили. Мысль-то не новая.
- Мысль-то не новая, вот только мало кто серьёзно ей озаботился. Если до сих пор звучат подобные вопросы.
- О том, боитесь ли вы смерти?
- Да. Конечно, - сказал он после небольшой паузы, - я, возможно, боюсь внезапной смерти. Но я жажду естественной.
- Жаждете?
- Да. Но я хочу быть готов к ней.
- Брр! Если бы вы были приверженцем какого-либо культа, я бы не удивился. Но слышать подобное из уст профессора…
- А разве я не человек?
- Вот до чего мы договорились!
- А как вы хотели? - прищурился он. - Если начинаешь размышлять о своём месте в мире. Неминуемо приходишь к этому. Лео, вы часть вселенной, а вселенная вечна! Следовательно, и вы тоже.
- Но когда я умру, от меня ничего не останется!
- Не вы, а ваше тело.
- И что останется, душа?
- Да, душа.
- Но где она? Кто доказал, что она существует?
- А нужно ли доказывать? Гораздо проще почувствовать.
- Как?
- Хм, - он посмотрел на меня. - Она здесь. - Он приложил руку к середине груди. - Неужели, вы никогда её не чувствовали?
- Нет.
- Просто вы не обращали внимания. Я насупился.
- Наверное, я просто в это не верю.
- Значит, ещё не время.
- Хотите сказать, что рано или поздно к этому приходят все?
- Нет, не все, - он покачал головой. - Все меня вообще не интересуют. Те, кому это нужно, рано или поздно поймут. А большинство, конечно, нет. Не всем это дано, видимо.
- Вы философ, Арчибальд, - сказал я.
- Я выбрал себе такую профессию, - ответил он. - Историю невозможно изучать без анализа, размышлений. Ведь, по большому счёту, человек, который изучает давно ушедшие времена, ищет ответы на происходящее в собственной жизни в настоящем. А раз он ищет ответы, значит, он размышляет. О себе, о мире, о сути вещей, об устройстве Вселенной. И так далее.
- Но, как мне кажется, это свойственно любой науке. Не только истории, - возразил я.
- Безусловно! Просто каждый выбирает свой путь.
- А почему вы выбрали именно историю?
- Сначала хотел найти аналогии. Понять, почему происходят те или иные вещи в мире. А потом из принципа.
- Из принципа?
- Да. Мне стало обидно за эту науку. Ведь из всех наук история самая несчастная. Каждое поколение людей насилует её. Знаете, почему я увлёкся именно древней историей? Потому что она в меньшей степени является объектом чьих-либо интересов. Поэтому изучать историю древних можно беспристрастно и судить более-менее объективно. Хотя парадокс состоит в том, что историку очень сложно убрать наслоения лжи и отыскать действительные факты, о том, что происходило в тот или иной период. А ещё больший парадокс заключается в том, что человечество, по большому счёту, не знает, что было, не знает, что будет и не имеет представления, что в действительности происходит сейчас. Я опустил глаза.
- Да, верно. Но это так угнетает.
- Ещё как, Лео! Мне кажется, именно поэтому многие люди, которые увлекаются историей, изучают её, чтобы иметь возможность перенести себя в давние времена, которые отсюда кажутся намного лучше и чище нынешних.
- Своеобразный параллельный мир, - улыбнулся я.