Прикосновение смерти

Я изучаю их лица, натыкаюсь на одно из них, и у меня сердце уходит в пятки, а по спине пробегает холодок. Сделав еще один шаг вперед, я замираю, пытаясь осмыслить увиденное.

Там стоит мой отец.

У меня внутри все сжимается, когда я вижу, как он бродит среди других душ. В мгновение ока я чувствую, как весь мой мир рушится с невероятной скоростью.

В этот момент позади меня начинает доноситься рычание огромного зверя, несущегося прямо на меня, но мне уже все равно.

Я даже не поворачиваюсь, чтобы посмотреть. Я пребываю в полном оцепенении, не делая ничего; не реагирую ни на что, лишь просто наблюдая за душой моего отца. Душой по ту сторону ворот, которая все еще не замечает моего присутствия.

Даже когда краем глаза я замечаю вспышку белого цвета и гигантское существо, я не вздрагиваю.

– Убей меня, – шепчу я.

Я хочу покончить с этим миром лжи.

Повернувшись к нему, я наблюдаю, как в последний момент чудовище принимает облик Эроса. Он разводит руки в стороны, а я, еле волоча ноги, подхожу к нему и окончательно выхожу из транса.

Слезы льются потоком по моим щекам, когда он ловит меня и заключает в свои объятия. Эрос притягивает меня к себе, крепко прижимая к своей груди, и я начинаю неистово рыдать. Он гладит меня по голове, пытаясь успокоить и разузнать, что произошло.

Но я боюсь, что больше ничего не сможет успокоить меня после того, как я увидела здесь отца.

– Хейзел, что случилось? Это из-за Аида? Он что-то сделал с тобой?

– Нет… он мертв, – всхлипываю я ему в грудь, махнув рукой в сторону ворот.

Эрос переводит взгляд с меня на души по ту сторону врат и, нахмурив брови, пытается понять, о ком я говорю.

– Он мертв, – повторяю я между всхлипами. – Мой отец. Он мертв.

Слова срываются с моих уст, а на глаза снова наворачиваются слезы. Такое чувство, будто бы у меня с корнем вырвали сердце прямо из груди, потому что сбылся мой худший страх.

– Хейзел… – Эрос замолкает, когда я наконец отстраняюсь и, прищурившись, смотрю на Смерть, который приближается к нам.

Смерть не спас моего отца.

Вместо этого Смерть украл у меня все.

Глава 36. Смерть

Я выхожу из-за деревьев, разглядывая открывшуюся передо мной картину. Мне требуется мгновение, чтобы понять, что я вижу. Эрос держит Хейзел в своих объятиях, ее лицо утопает в его груди, а она безудержно рыдает.

Для меня это не имеет никакого смысла и все же, сколько бы раз я ни моргнул, эта сцена не меняется.

Ярость пылает во мне, когда я смотрю, как он обнимает ее. Наполняющий меня гнев полностью перекрывает мое желание узнать, почему она искала именно Эроса.

– Хейзел…

Отступив от Эроса, она встречается со мной взглядом. Ярость Хейзел заставляет ее глаза гореть ярким пламенем, которое прожигает меня насквозь.

– Хейзел… – снова начинаю я, но она заставляет меня замолчать, сузив глаза.

– Держись от меня подальше, – шипит она.

– Что случилось?

– Ты солгал мне.

Я хмурюсь при этих словах. Я понимаю, что должен был рассказать ей о книге, я и не собирался скрывать этого от нее… Это была всего лишь минутная слабость.

– Если дело в книге, я могу…

– Мой отец мертв, – говорит она, указывая на ворота.

– Что?

Я морщу лоб, следя за движением ее пальца. И тут же мои глаза натыкаются на душу ее отца, которая блуждает по другой стороне. Ожидая возвращения Цербера, который позволит ему пройти через врата и отправиться в вечность.

Я слегка выпрямляюсь, осознавая, что это значит.

– Ты сказал мне, что твои тени собирают души, как продолжение тебя самого, или это тоже ложь?

– Это правда, но… Хейзел, клянусь, твой отец жил, – осторожно говорю я. – Наша сделка… она гарантировала то, что он будет жить, пока ты исполняешь свою часть. Но это не означало, что он будет жить вечно. Возможно, с ним что-то произошло уже после того, как наша сделка завершилась.

В тот момент, когда слова слетают с моих губ, я осознаю свою ошибку и проклинаю себя за то, что вообще начал говорить. Неужели за годы молчания я так ничему и не научился?

Ее глаза расширяются от боли и горя, а затем сужаются от ярости. В этот момент даже я понимаю, что гнев – более легкая эмоция, чем признание того, что смерть – это часть жизни. Гневаться легче, чем горевать о напрасно принесенной жертве… или о предательстве мачехи, которая, я уверен, стоит за безвременной кончиной ее отца.

– Ты обещал мне, что он будет жить, – говорит она, и ее голос разрывает мне сердце. Я наблюдаю, как гнев Хейзел перерастает в неутолимую скорбь. Не в силах остановиться, она оборачивается и смотрит туда, где стоит ее отец.

Кажется, он не замечает ее, да и вообще не замечает никого и ничего, просто ожидая, когда откроются ворота.

– Отец, – просит Хейзел, делая шаг к нему навстречу. – Пожалуйста, посмотри на меня.

Я прищуриваюсь, наблюдая, как он стоит на месте, не обращая никакого внимания на ее мольбы. Его состояние говорит о том, что смерть – это окончательная ступень его пути; тело слишком изжило себя, чтобы можно было воскресить его из мертвых.