Приключения нетоварища Кемминкза в Стране Советов

По такой же модели создаются имена других персонажей романа. Проводник Вергилий, прототипом которого является знакомый Каммингса Генри Дана — американский профессор из Кембриджа, штат Массачусетс, — появляется также под прозвищами ментор, Г-н Сочинитель, благодетель из благодетелей, Сивилла, сама доброта, чп (человек покойный), 3-й добрый малый из Кембриджа, наш ангел-хранитель, дантовский проводник и регистратор. Под каждым из этих прозвищ персонаж выполняет свою функцию в приключениях главного героя. Беатриче — дочь Джека Лондона (который сам иронично называется тут Лэк Данджон) — именуется также Турчанкой (по ассоциации с ее мужем — Турком, он же Ассириец, он же Чарли, он же «это буржуйское лицо») и Гарем. Персонаж Нооинглундец из Одессы (он же покойник, он же ментор, он же Ноо) зовется так не потому, что он выходец из Новой Англии, а потому что при встрече с «товарищем К.» замечает у последнего новоанглийский акцент. Странные на первый взгляд клички приобретают и второстепенные персонажи — деятели советской культуры. Так, Лиля Брик фигурирует под масками Мадам Потифар (с намеком на легенду об одноименном персонаже из Ветхого Завета) и Парфюмерная барышня (ей Каммингс привозит духи из Парижа), а ее муж Осип Брик становится Месье Потифаром и абстрактным «неон» (unhe) как агитатором советского «немира»[39]. Вс. Мейерхольд заслуживает в романе прозвища «товарищ Нечто». Под «одним поэтом» зашифрован Б. Пастернак, а под «товарищем самоубийцей», естественно, — В. Маяковский. Титулами «товарища» иронически награждаются в романе также Джойс, Данте и другие. Более того, ярлык-паразит «товарищ» призван также олицетворять неодушевленные предметы и мифологические существа. Так здесь встречаются «товарищ бог», «товарищ читатель», «товарищ корабль», «товарищ жизнь», «товарищ боль в животе», «затаенный товарищ-дыхание», «безотельный товарищ Метрополь» и т.д. В свою очередь, знакомые достопримечательности Москвы криптографируются под художественными наименованиями — Красная Площадь как «Площадь Разочарования», Собор Василия Блаженного — как «Что-то сказочное», затем как «сущий спиральнополосатодивный-чудоананас», и далее как «Собор тысячи и одной ночи» или сокращенно «Тысяча и одна ночь». Станция Негорелое, на которой герой пересекает границу «мира» и «немира», шифруется тут как N с возможным намеком на часто встречающееся в русской литературе (у Гоголя, Достоевского, Чехова) обозначение среднего провинциального городка.

Лиля Брик. Фотопортрет работы А. Штеренберга. 1923

Владимир Маяковский. Фотопортрет работы А. Темерина. 1929

Осип Брик. Фотопортрет работы А. Родченко. 1924

Еще один неординарный прием в именовании персонажей и вещей у Каммингса — катахреза. Случайно брошенное кем-то из встреченных лиц или рассказчиком слово, например, может в дальнейшем использоваться для именования этого лица. Так, по отношению к одному из собеседников используется фраза «который на 100% лучше чем я», а затем этот собеседник поминается как Лучший (Better): «Лучший заказывает по телефону завтрак». Тут же на странице мелькает другое похожее по звучанию слово bitterly («горько»), и где-то рядом является, откуда ни возьмись, его персонифицированный образ — писатель Горький. Мейерхольд удостаивается клички «товарищ Нечто» из-за того, что при первой встрече с ним Каммингс не может вспомнить название его спектакля («пьеса-нечто»); соответственно имя героя образуется метонимически по аналогии с названием пьесы. Имена взывают к жизни созвучные им вещи и наоборот — такая техника позволяет автору эффективно и сгущенно выстраивать образы в повествовании.

Виталий Примаков. Фотография 1935 г. Легендарный комкор, получивший прозвище «красного Лоуренса [Аравийского]», стал вторым мужем Л. Брик. Нанеся им визит, Каммингс иронично отметил три «медаль-бляхи» на его мундире — три ордена Красного Знамени. Примаков будет расстрелян в 1937-м, по делу т.н. «троцкистского военно-фашистского заговора»