Приключения нетоварища Кемминкза в Стране Советов

В «ЭЙМИ» буквально на каждой странице встречаются гибридные слова и выражения на разных языках. Тут совмещаются русский с английским (parody-koffyeh, parody-khleb, danodding, nyetimposscan’t, tovarich-total-stranger, scarletnyetproletarian, rabotatically)[43], немецкий с английским (Sie could have felled ich; Trouble kapoot), французский с английским (bric-of-course-à-brac; qui summons; О say, does la régime soviétique hand all singularly ugly nonmales a break?), испанский с английским (macho cautiously), итальянский с английским (copyrightissimo, portraitissimo, americanissimo). А в следующем примере возникает смесь из четырех языков сразу (английского, латинского, итальянского и французского): «“Looks like a million dollars” — and which tastes like awful watered vino rosso à I’américain, N.Y. Eyetalian style, aetat nil». Ироническому написанию подвергаются и полнозначные слова из разных языков: be-you-tifool (=beautiful), oo-Borneye-ah (=уборная), boot-air-broat (=бутерброд); pair,rook,mah,care(парикмахер); spas-ee-bah. (=спасибо). Возникает также целый ряд окказионально-производных слов, таких как Russianing, Germaning, nyezneyeyooing, peevohing, Frenchfully, nokomprennytablemate и т.п. Все они тоже играют на имитации тех или иных речевых и идеологических особенностей людей, встречающихся на пути Каммингса в его поездке. Отдельную группу гибридов можно было назвать гибриды-пиджины. Это случаи, когда при интерференции языков возникают неуклюжие либо неправильно построенные фразы. Поскольку персонажи «ЭЙМИ» говорят на разных языках между собой, такое смешение порождает комические эффекты диалогической речи. Так, под воздействием немецкого и французского возникает английское приветствие How goes it? А в кажущемся тарабарщиной сочетании toykish kunsulit узнается искаженное английское произношение Turkish Consulate — «Турецкое посольство». При этом иноязычные слова в тексте романа приобретают в английском тексте новые, чаще всего иронические значения. Согласно М. Ошукову, в тексте «противопоставлены два типа взаимоориентации “своей” и “чужой” речи: восприятие рассказчиком речи собеседников (россиян и иностранцев, живущих в России) и восприятие россиянами речи рассказчика <…> Закрытость, замкнутость, негибкость и нежизнеспособность послереволюционного советского общества коррелирует в романе с неспособностью людей услышать чужое слово. И наоборот — альтернатива закрытости (смерти) оказывается связанной с живой игрой чужим словом, с освоением «чужого», в конечном итоге — с искусством»[44]. Гибридная метафоризация здесь направлена на осмеяние всего «советского новояза», а языковая игра предназначена для дискредитации всей советской ментальности.

Обложка сборника «Антирелигиозный чтец-декламатор» (М., 1929). Книга насчитывает 360 страниц и содержит предисловие профессора П. Когана