Приключения нетоварища Кемминкза в Стране Советов

Бурлеск как разновидность развлекательной литературы и театра интересовал Э. Э. Каммингса особо. Он восторгался мастерством Чарли Чаплина, сам сочинял пьесы с элементами бурлеска, создавал бурлескные комиксы и зарисовки по мотивам «Krazy Kat»[34], написал о бурлескном искусстве несколько журнальных статей. В одной из таких статей в защиту бурлеска как новой формы современного искусства он объясняет, что бурлеск сталкивает «противоположности» друг с другом, позволяя нам узнавать о вещи или человеке во всем объеме их материальности, подобно кубизму в изобразительном искусстве: «Это качество объемного знания, или невообразимости, составляет суть бурлеска»[35]. Непреложная житейская достоверность бурлеска соотносится им с «его даром бесстрашия, его опустошающим обыкновением внезапного развенчания всего священного и высокопарного». Автор бурлескного сочинения может при этом имитировать какой-либо из известных стилей речи или искусства, перенося стилистические признаки пародируемого стиля на несоответствующий ему материал при построении комического образа[36]. Как раз в рамках такой эстетики обыгрываются и многие сцены «ЭЙМИ»: Мавзолей Ленина изображается как пирамида с членистоногим существом внутри; стиль пролетарской агитации представлен как проповедь; речь персонажей сопровождается иронически снижающим или возвышающим комментарием рассказчика, а отдельные персонажи выступают в не свойственных им обличиях (Маркс — Дед Мороз; американский театрал, отдающий поэта в руки других спутников посередине его пути в ад — Вергилий; туристическое бюро Интурист — Инферно для иностранцев и т.д.). Сама идея Страны Советов как рая для одних и ада для других — бурлескна вдвойне: она не только травестийно изображает «мир» и «немир» глазами по-разному настроенных к ним действующих лиц, но и беспощадно пародирует стиль «Божественной комедии» как свой прецедентный текст.

Д. Буланов. Вл. Дуров, клоун-дрессировщик. Линогравюра из журнала «Жизнь искусства». 1923

Отдельные сцены «ЭЙМИ» посвящены посещению Каммингсом в Москве бурлескного музыкального шоу и советского цирка. Одной из его затаенных грез было увидеть воочию цирк в пролетарской стране и узнать, есть ли в России бурлеск. Особенно его интересовало, как выглядит «социалистический клоун» и будут ли в цирке слоны — слон был своеобразным талисманом Каммингса, а цирк завораживал его с самого детства и всю жизнь. Многие его рисунки пестрят разнообразными сценками из цирковых представлений. О цирке ему приходилось писать и как журналисту. И вот — возможность увидеть цирк в стране рабочих и крестьян ему представилась. Одна из главок романа посвящена визиту в цирк Дурова, снискавший к тому моменту мировую известность своими гастролями за рубежом. Однако вместо циркового зрелища, столь лелеемого иностранным писателем-художником, перед ним развернулась лишь «ужасающая доза пропаганды» на сцене. Представление заключалось в инсценированных агитационных номерах, демонстрировавших победу социализма над капитализмом и было, по мнению американского посетителя, жалким, «безжизненным» действом. Публика реагировала на шутки протокольными аплодисментами, как будто на партийном заседании.

Д. Буланов. Был ли ты в Зоологическом саду? Плакат. 1930 (?)

В очередной раз испытав разочарование, Каммингс и здесь не преминул описать происходящее как бурлеск — в шутливом стиле высмеяв нешуточность «социалистического цирка». Он с сожалением отмечает, что «русским никогда не над чем было смеяться», в Советской России смеха нет. Какие уж тут шутки, в загробном мире!! Вся Марксландия — «бескорыстная игра человеческих узников, нецирк несуществ, называющий себя “Россия”», беспощадно бросает он в отступлении. Ему остается только одно — смеяться самому, исполинским смехом независимого художника и непричастного наблюдателя. Как было сказано еще в «Громадной камере», по крайней мере, «он удовлетворил свой врожденный вкус к смешному». Страна Советов как объект сатиры Каммингса становится для поэта театром его любимого жанра — бурлеском. И, в соответствии с законами жанра, о самом несмешном он смеется наиболее неистово, а для описания адского «немира» использует далеко не самый «райски»-прозрачный и конвенциональный язык. И для этого были разные основания, отнюдь не только художественные.

Цирк Дурова в Москве. Фотография 1950-х

3.3. «Врожденная любовь творца к метафорам, подогретая российским Гей-Пей-Уу». Криптография — языковая игра — гибридизация — гетероглоссия