Приключение века

Забившись в дальний угол пещеры, Серп Иванович негромко поносил Краббена. Тельник он плотно заправил в штаны с лампасами, и теперь я не видел ни наколотого, ни настоящего Краббена. Тем не менее, оба они оставались рядом.

Да и куда им деться?

Не слушая поношений Сказкина, я думал о смутных придонных тектонических трещинах, обогреваемых струями ювенильных источников. Лес водорослей, неясные тени - темный, неизвестный нам мир.

Почему ему не быть миром Краббена?

И действительно.

Кто воочию видел гигантских кальмаров? А ведь на кашалотах, поднимающихся из океанских бездн, не раз и не два находили кровоточащие следы неестественно больших присосок.

Кто видел того же _т_р_е_х_п_а_л_о_г_о_ - пресловутого обитателя тропических болот Флориды и прибрежной полосы острова Нантакет? А ведь с его следов давно сняты гипсовые слепки.

Кто видел огромного червя с лапками, так называемого татцельвурма? А ведь он хорошо известен многим жителям Альп. За последние годы собраны сотни свидетельств, в которых слово в слово повторяется одно и то же: да, татцельвурм похож на червя! Да, у татцельвурма большая голова с выпуклыми глазами! Да, лапы татцельвурма малы, но они есть!

А мокеле-мбембе - тварь, внешне напоминающая давно вымерших динозавров? Разве не утверждают охотники-африканцы, что они и сейчас встречают этих гигантов в бескрайних, плохо исследованных болотах Внутренней Африки? Стоит, наверное, вспомнить, что на воротах храма, посвященного древневавилонской богине Иштар, среди множества поразительных по своей реалистичности изображений, было найдено одно, ничего общего не имеющее с известными к тому времени животными. Но зато этот зверь, названный учеными сирушом, как две капли воды схож с африканским мокеле-мбембе.

А кто видел третретретре - животное ростом с теленка, с круглой головой и почти человеческими ушами? Тем не менее аборигены одного из самых больших островов мира - Мадагаскара утверждают, что такое животное водится в их краях, что конечности у него устроены как у обезьян, а уши, действительно, человеческие.

Кто видел, наконец, дипротодонтов, заселявших когда-то Австралию? А ведь местные золотоискатели и в наши дни рассказывают о каких-то гигантских кроликах, обитающих в пустынных центральных районах самого южного материка.

А разве не выловил из океанских глубин доктор Дж. Смит диковинную рыбу латимерию, считавшуюся вымершей уже многие миллионы лет назад?..

Мы привыкли к асфальту городов, мы привыкли к тесным зоопаркам, а мир... мир обширен. И в этом обширном мире, кроме гор, пустынь, тропических лесов и болот, есть еще и океаны.

Что прячется в их пучине?..

- А сколько он может стоить? - не унимался Серп Иванович.

Я молчал.

Тоскливо неслись над водой долгие стоны Краббена.

- Много! - сам себе ответил Сказкин. - У меня столько нет. У меня столько никогда не было. У меня столько никогда не будет.

Я молчал.

Я слушал плач Краббена.

Я видел путь Краббена в ночном океане.

Безмолвие звезд, мертвые вспышки люминофор... Кто он?.. Откуда?.. Куда плывет?..

- Никогда! - плакался Серп Иванович. - Никогда, начальник, не стать мне миллионером! У меня ведь, знаешь, все удобства во дворе. И я как приду в тот домик с сердечком на дверце, так сразу и увижу - лежит в углу гривенник. Пылью покрылся, паутина его оплела, а ведь я, начальник, так и не подобрал этот гривенник!

Туман...

- А говорил, к пяти вернемся...

Туман...

- Дождь будет, однако, - длинно зевнул Сказкин. - Мы тут или с голоду сдохнем, или Краббен нас победит.

Я давно ждал его слов.

Я, можно сказать, рассчитывал на слова Сказкина.

От Шикотана до Шумшу всем известно: "Серп сказал - погода изменится!" Так утверждает Сказкин.

И правда.

Как в гигантскую трубу вынесло в небо согретый солнцем туман. Призрачно высветились кошмарные обрывы, прозрачно отразились солнечные лучи от плоских вод. И откуда-то издалека, как стрекот швейной машинки, пришел, растянулся, поплыл в воздухе томительный, ни на что не похожий звук.

- Господи! - забеспокоился Сказкин. - Что это? Ее один Краббен, только летающий? Сколько живу, страхов таких не натерпелся!

Я прислушался:

- Вертолет...

Не мы одни это поняли.

Потревоженный новым звуком (может, доисторические враги вот так вот, с воздуха, когтили его и кусали?), Краббен неуклюже сполз в воду, оттолкнулся от берега и медленно, без единого всплеска, ушел в глубину черная туманность, пронизывающая светлую бездну.

- Уходит! - заорал, вскакивая, Серп Иванович.

Но я и сам это видел.

Как видел и вертолет, разматывающий винты над кальдерой.

- Гад! - выругался я. - Он что, не мог зайти со стороны пролива?

- Он не мог зайти со стороны пролива, - удовлетворенно пояснил Сказкин. - Это же МИ-1. Он как велосипед, его любым ветром сдувает.

Свесив с каменного козырька босые ноги, Сказкин с наслаждением шевелил пальцами. Он уже не боялся Краббена. Он уже ничего не боялся. Техника шла на помощь, техника подтверждала: он, Сказкин, он - человек, он - венец творения! Его, Сказкина, в беде не оставят!

- За нами!

Я был в отчаянии.