Приют последней надежды

Может мне нужно изменить их судьбу? Повернуть историю в другое русло? Обмануть смерть? Если все так, то хватит ли мне сил, чтобы сделать это? Нет, если меня чему и научили фильмы про путешествия в прошлое, так это о том, что, то самое прошлое, ни в коем случае менять нельзя. Да и Густав сказал, что я должен следовать путем своего персонажа. Вот только, что это значит? Мне нужно предать Артура? Только тогда я найду ключ от этой клетки?

Голова идет кругом.

Все это время, я смотрел на эту ситуацию с неправильного угла и видел лишь искажение действительности. А все из-за ложного описания персонажа. И ведь ложь вскрылась с самого начала. Еще при первом путешествии в воспоминания, мне открылись чудесные отношения между Артуром и Элизабет, что шло в разрез с историей персонажа. Так почему я решил, что все остальное должно быть правдой? Почему я решил, что я – тот самый Артур Рэд? Ведь явных намеков не было. Табличка с именем на двери не в счет.

– С тобой точно все в порядке? – Элизабет первой нарушает неловкую тишину между нами.

Она держится несколько отстраненно, и даже холодно, но видно, что ее беспокоит судьба Генри. Она проявляет участливость по отношению к нему, даже тогда, когда он (и это очевидно) этого не заслуживает.

– Да, все хорошо.

Ну, и где твои стыдливые покалывания теперь, Генри? Вот она та, кого ты стыдишься и боишься, идет себе рядом со мной и знать не знает, на что ты ее вскоре обречешь. Это же ты? Ты повинен в ее смерти? Поэтому она преследует тебя? Ты – настоящий убийца!

Ладно, нужно взять себя в руки. У меня еще будет время все как следует обдумать. Сейчас же мне нужно быть максимально внимательным. Все эти кат-сцены²⁵ из прошлого Генри должны для него что-то значить. Не думаю, что мне их показывают просто так, а значит, в них кроется подсказка, найдя которую, я пойму, что мне делать дальше.

Извилистый коридор, которым мы шли, вскоре закончился и мы оказались у лестницы, поднимавшейся куда-то наверх. Точно, я уже был тут. В прошлый раз. Потом меня еще укусила змея. На всякий случай, я огляделся, но ничего похожего на кожаный зубастый шланг не заметил. Как и ее следов на песке, который был повсюду. Зато заметил, что с этой стороны вход на лестницу и в еще одну комнату охраняют несколько безликих статуй, которых до этого видел в храме наверху. Хоть и безликие, но все еще грозные охранники, фараоны подпирали собой потолок, крепко сжав в своих руках копья и мечи, на которые были навешаны керосиновые лампы.

– Что на это раз? – Элизабет заметила мое замешательство.

– Слушай, а ты тут змей не видела?

– Нет. А с чего вдруг такой вопрос?

– Да так, – ответил я как бы между прочим, а сам зачем-то вышел через проход к лестнице, откуда открывался потрясающий вид на ночное звездное небо. Я и забыл, что в храме не было потолочного свода. – Просто интересно…

– Ты опять взялся за старое? – голос Элизабет прозвучал грубо и нервно.

– В смысле? – не понимая о чем речь, я обернулся к девушке.

– В прямом! Нам достаточно было того, что ты распугал всех рабочих своими байками о проклятье Сета. А теперь что? Змеи? Генри…, – гнев Элизабет прошел так же быстро, как и появился, теперь она выглядела скорее расстроенной, чем злой. – Когда же ты вырастишь? – не дождавшись ответа, она развернулась, сняла ближайшую к ней лампу и зашла в следующий проход.

– Элизабет, подожди! – я бросился за ней. – Да стой же ты! Честное слово, я не замышляю ничего плохого! – это лучшее, что пришло мне в голову на ходу, чтобы уверить ее в своих самых лучших побуждениях, следуя за ней по узкому петляющему коридору, уходящему все глубже под землю. – Клянусь!

И ведь это была чистая правда. В отличие от Генри мои помыслы были чисты.

– Пожалуйста, не сотрясай своими пустыми клятвами воздух. Однажды, я уже простила тебя. Но как же я порой жалею об этом, Генри! Как я жалею! Я стала соучастницей твоей лжи, я разделила ее с тобой и теперь она отравляет меня изнутри.

– И очень благодарен тебе за это! Элизабет – только ты удерживаешь меня (его) на светлой стороне.

– И я чертовски устала делать это. Но есть ли у меня выбор? Если бы Артур узнал правду, узнал, что за всеми проблемами, что свалились на него в одночасье, стоит его родной брат, это разбило бы ему сердце. Это бы сломило его, а я не желаю ему такой участи, – Элизабет остановилась, украдкой утерев слезы. – Я люблю тебя, как родного брата, Генри, но мы больше не те дети, что днями напролет беззаботно резвились в дубовых рощах Глостершира²⁶.Я больше не могу покрывать твои «шалости», как ты их назвал прошлый раз, перед братом и миром. Они давно переросли в нечто страшное, они стали чем-то вроде вируса, что пожирает всех, кто находится рядом.

– Я понимаю…