Приют горной девы (СИ)

Как она ни храбрилась, страх смерти сжимал ей горло. «Рядом с Розеттой в тот момент был Хроно, а кто проводит в последний путь меня? Кто расскажет сестре Кейт и всем остальным, что со мной случилось? Они будут думать, что я погибла в горах».

Оставалось только молиться, просить, чтобы «миновала чаша сия», но что-то подсказывало — не минует. Никогда и никого она не обходит стороной.

Через некоторое время на улице послышались глухие выстрелы. Эхо тяжёлых шагов пронеслось по дому, и в комнату влетел Жак. За ним медленно шёл Пьер. В отличие от своего командира он снял шапку. Ужас и скорбь были написаны на округлом, когда-то безмятежно-спокойном лице.

Жак на мгновение замер, перевёл ошарашенный взгляд с мертвеца на девушку и заорал:

— Кто это сделал, где Аншель?

Она молчала.

— Кто это сделал? Отвечай! — он схватил её за ворот и хорошенько встряхнул. Сердце бешено колотилось, но она не издала ни звука. — Язык проглотила? Или же здесь был твой Ханс? Говори!

Ткань, как нож, врезалась в обратную сторону шеи. «Умру, но не выдам. Господи, помоги вытерпеть!»

Он резко отпустил её и залепил пощёчину, от которой девушка чуть не свалилась на бок. Из глаз против воли брызнули слёзы.

— Может, не надо? — робко сказал Пьер. — Она ведь не виновата в том, что…

— Заткнись! А ты отвечай! Отвечай!

От удара сапогом в живот из лёгких выскочил весь воздух, и она согнулась пополам, пытаясь вдохнуть хоть одну живительную крупинку.

— Прекратите! Немцы уже близко, и если задержимся, нас схватят.

— Ты прав, нет времени на разборки. Вставай! — прикрикнул он на девушку и сплюнул: — Хотя бы смерть прими достойно.

Дрожа всем телом, она сделала попытку подняться, но раненая нога отказывалась её держать. Слёзы бессилия пролились коротким дождём, и Азмария сжалась в ожидании очередного удара.

— Я помогу, — вызвался будущий священник и бережно поставил её на ноги, шепнув: «Прости».

— Стрелять в неё тоже ты будешь.

— Нет, я не могу!

— Это приказ твоего командира. Ты знал, на что идёшь, когда вступал в сопротивление.

Если бы она не была наполовину сломлена, она бы сказала: «Хватит играть на чужих чувствах!»

— Я думал, что буду стрелять в захватчиков, а не в безоружных девушек.

— Перед тобой преступница, враг нашей страны! Немец, которого она приютила, стрелял в наших ребят. Наших ребят, ты понимаешь?!

Он кричал что-то ещё, брызжа слюной, но Азмария его уже не слушала. Она думала о Хансе-Луи. «Так вот почему он избегал сближения с французами. Он боялся, что кто-то станет ему близок, а потом придётся его убить».

Пьер целился в неё, но сейчас девушку куда больше волновал горы и мир, который она видела в последний раз. Каким же прекрасным он был, несмотря на бедствия, что его сотрясали!

— Подождите, — её голос не дрогнул при обращении к Жаку. — Я кое-что забыла.

Она сняла с шеи часа и обмотала их вокруг левой кисти. Остановившееся металлическое сердце легло в её ладонь.

— Теперь готова?

Азмария кивнула и впервые с тех пор, как её били, осмелилась взглянуть французскому командиру в глаза. Перед ней был усталый, потрёпанный суровой реальностью человек, не демон. Она почувствовала, что крошечная, жгучая как укус пчелы обида отступает.

— Ну, что ты медлишь? Стреляй!

Её взгляд сконцентрировался на часах в своей руке.

— Не могу я, не мо-гу!

— Дай сюда.

Грянул выстрел, и в её груди расцвёл закат, пламенный взрывом выжигая все внутренности. Кажется, она упала. Свет стремительно угасал, и в круговерти бликов над ней клонились призрачные девушка и мальчик. «Розетта, Хроно, вы всё-таки пришли!»

Захватившие дом немцы в одной из комнат обнаружили два мёртвых тела — солдата, которого считали своим, и неизвестную молодую монахиню.

***

Над Хансом-Луи нависал бугристый потолок снежной пещеры. На улице выл ветер, будто оплакивая кого-то. Через темную дыру входа просматривались звёзды, скрытые полупрозрачным покрывалом — кружащимся в воздухе снегом.

Дыхание превращалось в пар, но в спальном мешке было тепло. Рядом спал Аншель. То ли из-за того, что мешок обхватывал его как кокон, то ли из-за освещения он казался совсем младенцем. Правда, лик у него был не по-детски грустным.

Мужчина сжал в кулак заледеневшие пальцы. Одну из стен пещеры он вылепил из влажного снега, чтобы возвести преграду для сквозняка. Разводить огонь было опасно: Ханс-Луи боялся, что их найдут. Свои или французы — всё равно! Ещё неизвестно, кто хуже.

«Но мы продвинулись дальше, чем я рассчитывал».

Они шли целый день. В какой-то момент мальчик перестал плакать, и мужчина решил, что он смирился, но на одном из привалов им словно завладела злая сила. Он пнул Луи под колено и побежал назад, а когда тот ухватил его за плечо, извернулся и укусил его в руку. Мужчина на мгновение замер, разглядывая свою ладонь. Его поразил не сероватый отпечаток чужих зубов на коже, а ненависть, с которой ребёнок от него отбивался.

Опомнившись, он догнал Аншеля и остановил его одним резким рывком за капюшон.

— Стой, куда ты! Ведь погибнешь!