Приговор приведен в исполнение...

— Отлично, — Осипов поправил на себе скрипучую портупею. — Теперь о маршруте. Линия фронта проходит в двух с небольшим верстах северо-западнее разъезда Караул-Кую. Держитесь правее железной дороги в трех-четырех верстах, и тогда пройдете через линию фронта запросто. Получи́те документики. В них сказано, что вы направляетесь в инженерную службу фронта в качестве специалистов по ремонту прожекторов.

Шестая узбекская национальная рота вторую неделю находилась в боевом охранении, занимая железнодорожный разъезд Караул-Кую. Командовал ею Яков Степанович Попович, в прошлом рабочий ташкентского трамвая. Веселый улыбчивый блондин с детскими голубыми глазами, он казался совершенно штатским человеком. Но в нем сидела «военная косточка». И дисциплина в роте была идеальной. О своих красноармейцах Попович заботился как о родных детях. Вот и сейчас, проверив утром личный состав, объявил:

— Воронов, Султанов, берите повозку и отправляйтесь на охоту. Надо добыть парочку джейранов. Ведь еще Наполеон, кажется, говорил, что путь к сердцу солдата лежит через его желудок. Тебе, Султанов, известному охотнику, я доверяю свою трофейную винтовку с оптическим прицелом.

Рота радостно зашумела. Джейранина будет! Шашлыки нажарим!

— А-а-атставить разговорчики! — приказал Попович.

Повозка с охотниками вернулась неожиданно рано.

В повозке лежал убитый человек. Другой неизвестный, раненный в ногу, стонал.

Нет, не помогла на сей раз Попенгуту «счастливая» фамилия «Домжинский». Попенгут и Машков без особых трудов смогли бы перейти линию фронта в указанном им Осиповым направлении. Но неожиданно появились охотники.

— Заметили мы их в шести верстах отсюда, — азартно рассказывал Султанов. — Они спрятались за барханами, потом бросились бежать к линии фронта. Мы тогда сразу догадались. Если свои — зачем к врагам бежать? «Огонь!» — командую. И сам одного взял на мушку. Вот он, шайтан, лежит в повозке. Твоя винтовка, Якуб-ака, помогла. Триста саженей стрелял и попал! Второго Воронов хромым сделал.

Султанов помолчал и закончил, разведя руки:

— А джейранов пока нет.

Попович поблагодарил охотников за бдительность. Занялся задержанным.

Тот, поскрипывая зубами от боли, говорил всякую ерунду.

— Да, специалисты по ремонту прожекторов. Зачем побежали к противнику?.. Ориентировку потеряли. Что это за письмо у убитого?.. Откуда я могу знать. Фамилия моя, как и в документах, Машков. Убитого звали Домжинским. Зря убили хорошего человека!

Хотели уже отправить раненого в лазарет, как вдруг красноармеец Нишанбаев вскричал, глядя на убитого:

— Йе!.. Какой он Джинский?.. Смех да и только. Это Попенгут. Сын старого Попенгута-ака. Он был ердамчи... Помощник военного губернатора в Самарканде.

— Откуда ты знаешь? — поразился Попович.

— Как не знать? Конюх был мой отец у его отца.

Командир роты приказал составить протокол о происшествии и зафиксировать документально рассказ Нишанбаева. Убитого обыскали. В тулье фуражки нашли листок скрученной в трубочку папиросной бумаги с различными цифрами и значками.

В оперативном отделе и Военконтроле[20] полевого штаба Закаспийского фронта занялись изучением захваченных документов и раненым Машковым. Опытному дешифровальщику Рогозину, занимавшемуся расшифровкой неприятельских документов всю мировую войну, удалось прочитать текст на папиросной бумажке. Он был написан по-английски: «Генералу Маллесону. Препровождаю русского поручика Домжинского Владимира Андреевича. Он устно сообщит необычайно важные сведения. Уайт».

Командующий войсками Закаспийского фронта Борис Николаевич Иванов и начальник штаба Иван Венедиктович Ефимов задумались.

— Надо немедля послать в Асхабад нашего человека, Борис Николаевич. Машков, желая спасти свою жизнь, полчаса назад рассказал, что Домжинский-Попенгут шел на связь с Маллесоном. И шифровка Уайта это подтверждает. Машков утверждает, что в Ташкенте подготавливается антисоветский переворот. Хотят согласовать сроки, чтобы ударить одновременно.

— Ты словно мои мысли прочитал, Иван Венедиктович. Но кого послать? Требуется крепкий парень, без нервов.

— А что, если Лебедева? Анатолий Викторович работает в Военконтроле, дело знает и любит. Не раз ходил в тыл врага. До этого ведал кадрами уголовного розыска в Комиссариате внутренних дел. Побеседуем с ним, а?

— Дело.

— Сделаем Лебедеву документы на Домжинского. Под этой фамилией он значится в шифровке Уайта. На всякий случай дадим немного денег в золотых десятках. Пусть захватит письмо Цветкова к жене. С ее посещения и начнет!..

В оккупированном англичанами Асхабаде Лебедев, крупный плечистый блондин, бывал не раз. Он и сейчас благополучно миновал линию фронта. Без труда отыскал особняк за номером 10 по улице Текинской. Дернул за ручку звонка. Ему открыла красивая блондинка лет сорока.

— Простите, вам кого? — спросила она, глядя на незнакомца.

— Конфиденциальный разговор, мадам. Я с письмом от вашего мужа.

Цветкова тихо ахнула, схватилась за горло. Тут же, придя в себя, пригласила зайти.

— Поручик Домжинский, — представился Лебедев. — Я прибыл из Ташкента. Вам письмо от Павла Павловича.