Приговор приведен в исполнение...

За составление этого «завещания» бывший нотариус получил золотые часы.

Вызывал Крошков и Рейта, подписавшего «завещание» как свидетель. Пухлый, цветущего вида господин средних лет — доверенный Туркестанской гарантийной мастерской пишущих машинок «Континенталь» и «Ундервуд» — покаялся: «Бес попутал. Не мог отказать, так как, между нами говоря, состою в интимных отношениях с Елизаветой Эрнестовной».

Наконец наступило свидание с Елизаветой Муфельдт.

В кабинет вошла высокая худощавая дама лет тридцати с небольшим. Гибкая, змеиная фигура. Лицо поразительной бледности, огромные, темные, как ночь, глаза. Иссиня-черные волосы забраны назад и закручены на затылке узлом. Большие ярко-красные губы.

Села она без приглашения, закинула ногу на ногу.

«М-да, — подумал Крошков, — тут придется потрудиться».

— Вы хотели о чем-то меня спросить? — начала Муфельдт.

— Извините. Не спросить, а допросить.

— Судя по вашему внешнему виду, вы дворянин?

— Бывший. Однако займемся делом. Расскажите, как вы дошли до жизни такой.

— Извольте, — Муфельдт взглянула на консультанта так, что у него захолодило под сердцем. — Расскажу свою биографию. Ладно?.. И отлично. Родилась в Лифляндской губернии. Дворянка. Девочкой меня вывезли во Францию. Жила с родителями в маленьком курортном городке Дьеппе. Затем отдали на воспитание в монастырь. Во Франции, знаете ли, девушек принято отдавать на воспитание в монастыри.

— Я хотел бы поговорить о другом, — прервал ее Крошков.

— Нет, дорогуша. Сперва выслушайте... Скинуть бы с вас лет двадцать... Ну-ну... Не сердитесь. Меня тоже понять надо. Сунули в монастырь. Из этих монастырей нередко выходят либо ханжи, либо потаскухи... О-ля-ля!.. Покраснел бывший дворянчик!

— Прошу вас не отвлекаться, — сурово произнес Александр Александрович. — Вопрос по существу. Откуда у вас такое богатство?

Муфельдт усмехнулась:

— Муж оставил. Спросите у генерала Муфельдта.

— Откуда вам известно, что он стал генералом?

— А откуда вам известно, что царя расстреляли? Слухами земля полнится.

— Иной раз вы требовали ценности, применяя оружие?

— Я?.. Господь с вами. Никогда. Мне просто приносили. Или вы считаете меня обитательницей Одиннадцатой версты?[19]

— Убийство профессора Когена и четы Мельниковых — ваша работа?

— Мсье, вы меня смешите. Неужели вы думаете, что я возьму и просто так выложу? Ах, какой красивый мужчина!..

Крошков стоически вынес этот выпад. Вынул из стола перстень с драгоценным камнем, отливающим всеми цветами радуги.

— Ваш?.. Этот перстень сняли с вашей руки.

— Мой. А что?

— Ничего особенного. Просто перстень этот был заложен в ломбарде и тридцать первого июля пятнадцатого года в числе других ценностей был похищен из ломбарда.

Муфельдт погладила свои карменовские зачесы.

— Правда?.. Значит, я купила краденую вещь. Какой ужас!

Крошков стал терять терпение. Ну и гадина!

— Не хотите ли повидаться кое с кем? — спросил он.

— Смотря с кем.

— Ваш близкий знакомый... Введите арестованного! — приказал Крошков.

Вошел Одуванчик.

— Ба-а! — воскликнул он, завидев Муфельдт. — Да ведь это наша Крошка Элизабет! Ну и подзалетели мы с вами, мадам!

Муфельдт отвернулась, произнесла хрипло:

— Уберите этого недоноска.

Крошков показал Одуванчику перстень.

— Он! — воскликнул жулик. — Носила запросто. Оченно сие колечко ей нравилось.

Ромашкина увели.

— Елизавета Эрнестовна, расскажите, как появилось завещание Мельникова.

Она молчала.

Крошков вызвал Рейта. Сдобный мужчина с губами лакомки тут же рухнул на колени.

— Не губите, Елизавета Эрнестовна! Ради наших бессонных ночей... Пошел на преступление.

— Дрянь, — тихо произнесла Муфельдт. — Какие бессонные ночи? Рехнулся. Ты же кролик, а не мужчина.

Привели нотариуса. Седовласый красавец тут же сомлел, упал в обморок. Под ним растеклась лужица.

Скупщик краденого Картвелов оказался «откровенным». Сказал:

— Вах!.. Какая моя вина? Мне продают вещь — я покупаю вещь!

Долго еще допрашивал Крошков преступницу. Однако ничего существенного не узнал. Она даже не угрожала Осиповым. Скрыла. Знала, что он, если представится возможность, вызволит ее. Обязательно. Скрыла она также, что генерал-майор Муфельдт был одним из тех, кто в конце декабря 1917 года вошел в Яссах на Румынском фронте в состав ядра оголтелых монархистов. Вместе с офицерскими отрядами полковников Дроздовского, Лесли, Войналовича он прибыл в Новочеркасск в помощь контрреволюционным формированиям на юге России. Передал ей об этом один надежный человек, прибывший по поручению генерала в Ташкент с такими же намерениями...

Осипову везло. Везло, как картежнику, поставившему на кон собственную жизнь.

Муфельдт взяли настолько аккуратно, что никто из соседей и не подозревал о ее аресте. В особняке обосновались оперативники. Мужское общество украшала Кручинина.

Два дня прошли без происшествий. В ночь на третий раздался телефонный звонок.

Мария подошла к телефону.

— Елизавета Эрнестовна? — спросил мужской голос.

— Нет, это прислуга. Елизавета Эрнестовна ушла.

— Как у нее дела?

— А кто это?

— Мы сейчас подъедем, можно?

— А кто вы?

— Друзья.

— В таком случае милости просим.