Причина его одержимости

– О господи. Нет, конечно. С чего ты взяла? Кирилл, напротив, очень старается. – Забираю из рук подруги таблетку и стакан с водой.

– Вот как? Ну, слава богу. А то я уже сто раз пожалела о том, что вроде как тебя к нему подтолкнула. Что на меня нашло? Дура старая.

– Эй! – удивленно округляю глаза. – Ты чего? Нормально все.

– Уверена?

– Абсолютно. Кирилл… Знаешь, он совершенно удивительный. Да, начали мы черте по какому, но сейчас… Люсь, он мне завтрак в постель приносит и таскает цветы с клумб. – Недоверчиво качаю головой. – За мной никто в жизни так не ухаживал. Никто так внимательно не слушал. Ему как будто все про меня интересно. Это совершенно обезоруживает. А знала бы ты, сколько он для Ариши сделал! Уму непостижимо.

Любовь Борисовна неуверенно кивает.

– Ну а в сексе?

– Люсь!

– Я у тебя не о том, в какой позе он тебя трахает, спрашиваю!

– А о чем? – закатываю глаза.

– О твоих чувствах. Ты же не делаешь это через силу?

Чувствую, как к щекам приливает кровь. Хорошо, что я довольно смуглая, и этого не видно.

– Нет, – мотаю головой. – Не через силу.

– Уверена, что твой мозг не блокирует таким образом негативный опыт?

– Люсь, это лучший секс в моей жизни. Я очень благодарна тебе за участие, но правда, здесь совершенно не о чем беспокоиться.

– Пусть так, но если ты услышишь хоть какие-то звоночки…

– Тебя, что ли, Кинчев настращал?

– Если только немного. – Люся растягивает губы в извиняющейся улыбке.

– Представляешь, Кир уверен, будто Михал Семеныч бесится, потому что в меня влюблен, – усмехаюсь.

– Что сказать? Твой мальчик и впрямь очень наблюдательный.

Я чуть со стула не падаю! Руки, сцепленные в замок вокруг коленей, разъезжаются. Ноги опускаются на пол.

– Нет, ты серьезно?

– С таким не шутят.

– Охренеть. Он же никогда ни словом, ни делом… Даже намеком!

– Мишка не дурак, Ань. Понимал, что ему с тобой ничего не светит. Чая хочешь?

– Нет.

– Сигарету?

– Нет. Я Кириллу обещала бросить. Лучше к себе пойду. Надо это как-то переварить. Спасибо за таблетку.

– Помогло хоть?

Прислушиваюсь к себе:

– Ага.

Выхожу из кабинета, как пыльным мешком ударенная. Нет, конечно, мне до чувств шефа нет никакого дела, но это, наверное, сложно – любить без всяких шансов на взаимность. Неудивительно, что Кинчев пытается опорочить Кирилла в моих глазах. И ведь не волновало его, что я сама при этом чувствовала, как мне было плохо! А мне реально физически плохо от мысли, что я могу потерять Кирилла. Неужели сопляк стал для меня так важен? Как… Когда это случилось? Ничего не понимаю.

Схватив сумочку и телефон, выхожу на улицу. Если пройти квартал и свернуть на светофоре, можно попасть в чудесный парк, который я до этого игнорировала, потому что такая плотность детей на квадратный метр могла стать слишком большим испытанием для матери, у которой отобрали дочь. Теперь же меня это не смущает. Нацепив на нос огромные солнцезащитные очки, неспешно бреду вдоль улицы. Притормаживаю у аптеки, очень вовремя вспомнив о том, что собиралась начать прием противозачаточных. Покупаю сразу две упаковки. Когда-то этот препарат мне назначил врач. Не думаю, что с тех пор что-то сильно изменилось. Чуть отойдя в сторону, закидываю таблетку в рот. Ощущение контроля над ситуацией придает уверенности. Что бы не случилось дальше, мне не придется беспокоиться о возможной беременности. Учитывая то, как качественно Кирилл меня заливает спермой, прерванный акт – не слишком надежный метод контрацепции. К тому же мы уже обсудили, что я буду предохраняться. В этом вопросе Кирилл довольно легко под меня прогнулся. Эта мысль заставляет меня резко остановиться. А собственно, какую мою просьбу он проигнорировал? Что-то не припоминаю. Да, иногда мальчишка страшно упрям, но страх меня потерять понукает его идти на уступки. Чертов мальчишка! Лучше бы ты и дальше выламывал мне руки. Так было бы проще держать тебя на расстоянии.

В офис я возвращаюсь еще более взбудораженной, чем уходила. Остаток дня проходит в бесконечной езде по делам фонда. Уже возвращаясь домой, я снова слышу по радио, что Кира официально вызвали на допрос. Видите ли, у следствия появились какие-то новые данные. И хоть диктор новостей опять ни в чем прямо Кирилла не обвиняет, это выглядит так, будто его уже осудили и вынесли приговор. Алло, а где же ваша хваленая презумпция невиновности?! Мои руки на руле начинают дрожать, а в левой половине груди начинает так сильно ныть, что даже вновь проснувшаяся менструальная боль отходит на второй план. Я не хочу думать о том, что мальчишка, которого я воспитывала целых три года – хладнокровный убийца. Мне сложно смириться (какими бы ни были его мотивы), что молодой мужчина, которому я каждую ночь отдаюсь – монстр.

– Ты сегодня поздно. Устала? Я велю накрывать на стол.

Как и всегда, когда он оказывается дома к моему появлению, Кирилл выходит меня встречать. Не глядя на него, сбрасываю со стоном туфли.

– Было много дел. А ты чем занимался?

Я запинаюсь в надежде, что он не станет мне врать. И замираю к нему спиной, опасаясь услышать правду.