Причина его одержимости

Просыпаюсь от того, что мне снится присутствие Кирилла. В полусне ерзаю. Трусь задницей о стояк. Распахиваю глаза и понимаю, что надолго терпения парня не хватило.

– Кир, ну я же попросила! – тянусь к брошенному на тумбочке телефону, чтобы проверить время. – Через полтора часа вставать, а я жутко не выспалась.

Блуждающие по моему телу руки замирают и спустя пару секунд исчезают вовсе. Отказывать своему мужчине в сексе – тактика, заранее обреченная на поражение. Но, во-первых, у меня и правда месячные, а во-вторых, я пребываю в таком смятении чувств, что добавлять к ним еще какие-то ингредиенты кажется не лучшей идеей.

– Ладно, не злись. Я просто буду рядом. Без тебя не могу уснуть.

Чувствую себя какой-то грымзой, правда. Он ведь не знает, почему меня так размазало. И, наверное, думает, что я уже с жиру бешусь. Со вздохом поворачиваюсь к парню лицом и сама его обнимаю. Кладу его ладонь на живот, в котором уже гораздо меньше тянет, а носом утыкаюсь в основание шеи.

– Разбудишь, если я не услышу будильник?

В руках Кирилла я отключаюсь на удивление быстро. Будто он одним своим присутствием изживает все мои сомнения и страхи. Сквозь сон кажется, что у меня звонит телефон, именно телефон – не будильник. Потом я слышу голос Кира, и все опять стихает. В следующий раз меня будит солнечный луч. Я наверняка проспала. Тянусь к телефону, но не нахожу его на привычном месте. Ничего не понимая, спускаюсь вниз. Домочадцы давно проснулись. Ольга Сергеевна колдует у плиты, что-то готовя, садовник заканчивает стричь газон, а из гостиной доносится голос Ариши, о чем-то беседующей с няней.

– Доброе утро.

– Кир, ты почему меня не разбудил?!

– Ты так сладко спала, что рука не поднялась. Кофе?

– Я же просила меня разбудить, Кирилл! У меня вообще-то есть работа. Да, может, она не так важна, как твоя, и не приносит миллионов, но ее нужно делать, – цежу я. – Кстати, ты не знаешь, куда делся мой телефон?

– Я забрал, чтобы он не трезвонил.

Как будто так и надо, Кир достает из кармана мой недавно купленный айфон. Спокойно, Аня, спокойно… Ты же знаешь, что он такой, да? Ничего нового. Просто выдыхай. Но сделать вид, что все нормально, у меня не получается. Почему-то не срабатывает фейс ай ди. Мое лицо так перекосило, что даже система безопасности его не узнала. Дрожащими пальцами ввожу пароль вручную. Проверяю мессенджеры – сообщения висят непрочитанными. Немного перевожу дух и открываю журнал входящих. В семь двадцать три мне звонил шеф.

– Зачем ты отвечаешь с моего телефона?!

– Я не хотел. Но Кинчев продолжал набирать тебя снова и снова.

– Тем более! Значит, что-то случилось.

Расспрашивать об этом лучше Кинчева напрямую. Не желая тратить время впустую и дальше, жму на дозвон.

– Привет, Михал Семеныч. Что у вас?

– А твой малолетний ебарь не сказал? Вчера ночью Наташу зарезали. Догадайся, кто.

Кирилл успевает меня подхватить как раз в тот момент, когда у меня подкашиваются ноги.

– Господи, а ведь ее мать говорила, что этим все и закончится, – всхлипываю я. – Что мне делать? Куда ехать? Я могу чем-то помочь?

– Чем? – фыркает Кинчев. – Что ты можешь, так это сделать выводы.

Выводы? Поднимаю заплаканные глаза на сопляка. Догадаться, на что намекает Михал Семеныч, нетрудно. Эмоции внутри закручиваются в тугую звенящую спирать. Я сбрасываю вызов, отшвыриваю телефон и вцепляюсь в лацканы на пиджаке Кирилла:

– Какого черта ты мне не сказал?! Ты не имел права! Я должна была… Должна была…

– Что? Ну, что бы ты сделала?

– Я не знаю! Что-нибудь! Ты не имел права, – повторяю, как заведенная.

– Успокойся. Такие истерики негативно сказываются на…

– Заткнись! Перестань вести себя со мной, как с тупой истеричкой! Ты сам, своими чертовыми поступками выводишь меня из себя! Я должна была знать.

– Ну, вот ты знаешь. И? Разве что-то можно изменить? Нет. А так ты хоть выспалась.

Нерожденные слова умирают в горле. Руки безвольно опускаются по швам. Не моргая, наблюдаю за тем, как сопляк наклоняется, чтобы поднять мой телефон.

– Экран вроде цел. Понаблюдай, как будет работать, если что, купим новый.

Пульсация в висках усиливается. В этот момент я его всей своей душой ненавижу.

– Там убили девушку, – сиплю я, – молодую, красивую девушку. У нее была впереди вся жизнь. Была, и не стало. Потому что какой-то мудак решил, что может ей распоряжаться. Ты ведешь себя точно так же. Понимаешь? Ты, мать его, ведешь себя точно так же!

Меня трясет. От боли за глупую девчонку, с которой ничего бы не случилось, прислушайся она к чужим советам. От ярости на мудака, который ее убил. От злости на Кирилла, который такими поступками разрушает хрупкое доверие, которое я с миллионом побочных эффектов для себя синтезирую внутри.

– Аня…

– Оставь меня в покое, Кирилл. Просто оставь меня сегодня в покое.