При прочих равных

Две недели. Четырнадцать дней sms, разговоров по скайпу и переписок. Или – может, как в прошлый раз, четырнадцать дней молчания – постараться порвать все сразу, раз и навсегда? Как тогда – сменить адрес электронной почты, отключить телефон… Нет. Невозможно. Так – невозможно.

Она же чуть с ума не сошла тогда. Разве можно разорвать нити, связывающие две души, простым изменением e-mail?

Последнее время он приезжал поездом – так было проще оформлять постоянные командировки. И она ездила к нему. Так часто, как только могла.

А потом снова – перрон, поезд, недовольная проводница, запертые наглухо купе, не открывающиеся окна, и все сидят по своим клетушкам, прячутся, словно у них совесть нечиста. И у них с Максом совесть не чиста…

Но когда он рядом – не думать. Ни о чем не думать. Только здесь и сейчас. Только здесь. Только сейчас. Макс.

…Звук, этот ненавистный звук: чу-чух, чу-чух.

Как она ненавидит это «чу-чух, чу-чух!»

Но больше всего она ненавидит сами поезда.

А еще она ненавидела расставаться. Приходилось словно учиться жить заново.

Последний раз, когда она ездила к нему, было плохо. Она снова уговаривала себя – только здесь и сейчас. Только эта минута имеет смысл ну и, конечно, сегодняшний день – с утра до благословенной ночи. Не думать ни о чем! Принимать, как есть, а дома вести обычную, нормальную жизнь, ни на что не надеясь и не ожидая звонка, письма, sms. Но день, проведенный с ним, равнялся году жизни – не меньше. А день без него отнимал год жизни, если не больше…

Лика не думала о том, что замужем. Особой вины не чувствовала. В свое время она совершила большую ошибку, когда не рискнула родить второго ребенка. Тогда у нее могла бы быть совсем другая семья. А сейчас… просто все хорошо, как у многих, все как у людей, замечательный сын… Отрезанный ломоть. Нет, он самый-самый лучший сын на свете, замечательный мужчина вырос, и ее любит, но… взрослый, и у него своя жизнь. И у него есть девушка. Слава Богу…

А еще она и Макс стали ссориться.

А еще… Лика постоянно думала, что они просто не совпали во времени. Если бы он был старше! Если бы она была моложе…

В суете, в дисгармонии долгой

Сколько было оборванных струн…

Ну и как тут не стать недотрогой –

Сколько лет, сколько зим, сколько лун

Сколько солнц – да все мимо и мимо…

Где ж ты, музыка жизни моя?..

…и нашлась. И – так неотвратимо:

Ты – моя. Жаль, что я – не твоя…

– Ну как прошло?

Муж ждал ее.

Ждет – как всегда. Или не ждет. Какая разница? Не смотреть в глаза – боль не выдать. Не смотреть в глаза – это же не лгать, правда?

– Опять курила?

Кивнуть.

– Глупенькая моя. Зачем? Так устала? Изводишь себя…

Снова кивнуть, позволить снять с себя пальто, позволить приобнять за плечи, пускай повесит пальто на вешалку. Как всегда. Все как всегда.

Снова внимательное:

– Устала?

Короткое:

– Да.

– Ужинать будем?

Отрицательно помотать головой.

– Прости, не хочу. Нет сил.

Спасительный душ, упругие струи смывают его, Макса, прикосновения. Она должна прийти в себя – у нее просто нет выбора. А душа рвется на части – и не собрать, не склеить, не совместить… А в голове одно – он. И она. Струи воды, как его пальцы – скользят, ласкают, гладят. Сводят с ума.

Так хорошо ей больше ни с кем не было.

Чуть не со стоном Лика вспоминала последнюю ночь, и желание нахлынуло снова. Она еще пару минут постояла под душем, а потом пальчики скользнули вниз, к треугольнику волос, чуть ниже и коснулись влажной плоти, готовой принять любые ласки.

А потом долго-долго стояла под душем.

Она вышла, кутаясь в огромный махровый халат, замотав волосы полотенцем. Муж только и спросил:

– Ты скоро?

– Нет, еще посижу.

Почему-то именно сейчас ей стало стыдно смотреть ему в глаза. И она легла, когда он уже давным-давно спал.

***

– Лика Игоревна?

Номер был незнаком, как и голос девушки. Судя по всему, звонившая была молода, но по телефону не всегда разберешь.

– Вы меня не знаете. Давайте встретимся, нам есть о чем поговорить.

– Хорошо, – ответила Лика, а внутри все похолодело.

– Кафе на углу Сиреневой и Ладушкиной, знаете? Конечно, знаете. Вот, там. В шесть.

Любимое Ликино кафе… сколько раз она там бывала, радостная или печальная, одна или с подругами… сейчас чаще одна. Пила кофе, ела пирожные, обязательно – шоколадные, писала Максу, или просто вспоминала его, перечитывала письма… Кафе на перекрестке улиц со странными, но милыми названиями как нельзя больше подходило для романтических мыслей – и Лика мечтала, как девчонка. О том, что однажды она придет сюда с Максом, и они, сидя в уголке, будут смеяться, болтать, пить кофе… и ведь сбылось. Сидели, пили, болтали. И целовались украдкой. Как дети.

Кафе называлось Ciocco&baci, шоколад и поцелуи – ни больше, ни меньше…

Неужели их кто-то видел?..