– Да, это я, дорогой президент… мне нужно срочно проконсультироваться с вами… Алло?.. Ах, вы освободитесь только через полчаса?.. Да, хорошо… значит, через полчаса я буду у вас… Благодарю… Увы, ситуация сложная… требует срочных решений…
Тем временем остальные суетились вокруг графини. Видимо, она была и прежде подвержена подобным обморокам, так как у ее мужа оказался при себе маленький медицинский саквояж с лекарствами. Он торопливо скинул пальто, опустился на колени и начал приводить жену в чувство, задавая ей с тоскливым страхом, от которого у него самого перехватывало горло, несвязные вопросы, словно она могла его слышать:
– Это твое бедное сердце, не правда ли, моя дорогая… твое бедное сердце?.. Ну да ничего, я вижу, тебе уже полегчало… Вот и щеки чуть порозовели… Все хорошо, уверяю тебя… Не правда ли, милая?
Приступ длился несколько минут. Когда мадам де Буа-Верне пришла в себя и увидела Руксваля, ее первыми словами была мольба, обращенная к мужу:
– Увези меня… Уедем… Я не хочу здесь оставаться…
– Но послушай, моя дорогая, это неразумно… тебе нужно оправиться…
– Нет… уедем… я не хочу здесь оставаться, – твердила она.
Началась суматоха. По просьбе графа Максим Лерьо взял графиню на руки и унес из комнаты. Потрясенный до глубины души граф де Буа-Верне шел за ним, с помощью Эркюля Петигри надевая на ходу пальто.
Руксваль не двинулся с места. Ему чудилось, что вся эта сцена происходит где-то вдали от него. Люди, способные на такой гнусный подлог, внушали ему только отвращение; он даже не подумал оказать помощь графине или хотя бы проявить к ней сочувствие. Стоя у окна, он, упершись лбом в стекло, пытался овладеть собой и найти линию поведения, сообразную с обстоятельствами. Нужно ли переговорить с президентом? Или лучше покончить с этим делом, перепоручив его судебным органам?
«Спокойствие! – сказал он себе. – Иначе я наделаю глупостей. Что бы ни случилось, прежде всего – спокойствие!»
И он решил пройти пешком до резиденции главы государства. Свежий воздух и ходьба успокоят его. Достав шляпу из стенного шкафа, он направился к двери.
Но тут, к великому своему изумлению, он опять столкнулся с этим Петигри, сидевшим на стуле у двери. Бывший полицейский так и не покинул комнату.
– Как, это вы? – раздраженно сказал Руксваль. – Вы еще здесь?
– Да, мсье минисс… надеюсь, вы не рассердитесь, если я попрошу вас составить мне компанию?
Руксваль покривился и уже было решил дать должный отпор этой бесцеремонной фамильярности, как вдруг содрогнулся от гадливости: он заметил тот самый зуб, торчавший слева, над отвисшей губой Петигри. Ничто другое не могло шокировать его сильнее, чем это отвратительное зрелище. Вид ощеренного острого клыка, белоснежного и длинного, как у дикого зверя, ясно свидетельствовал об иронии и наглости этого субъекта.
«Черт побери, я ведь, кажется, нигде не
И он приосанился. Министр, привыкший, подобно ему, вершить людскими судьбами и делами, никогда не
И министр, стараясь сохранить свое достоинство, подумал: «Если кто-то из нас двоих и дал промашку, то наверняка этот прощелыга. Ситуация достаточно ясна – тут даже школьник не ошибется».
Однако, как ни ясна была ситуация, он решил продолжить разговор и сердито сказал:
– Я тороплюсь. Ну, что там у вас? Говорите.
– Говорить? Но мне нечего вам сказать, мсье минисс…
– Как это «нечего сказать»?! Я надеюсь, вы не собираетесь ночевать тут?
– О, конечно нет, мсье минисс…
– Тогда в чем дело?
– Да вот – жду.
– Ждете? Чего же?
– Кое-чего, что должно случиться.
– Кое-чего?..
– Потерпите, мсье минисс… Для вас это «кое-что» будет даже поинтересней, чем для меня. Да вы не беспокойтесь, ждать уже недолго. Всего несколько минут. Самое большее десять. Да, только десять, всего-то…
– Но что такого может еще случиться?! – вскричал Руксваль. – Признания этих людей вполне недвусмысленны.
– Какие признания? – спросил бывший агент.
– Что значит «какие»? Признания Лерьо, графа и его супруги.
– Супруги… может быть. Но граф-то ни в чем не признался, и Лерьо тоже.
– Что вы болтаете?
– Это не болтовня, мсье минисс, это факт. Ни тот ни другой слова не сказали. Вообще-то, больше всех говорили вы сами, мсье минисс…
И Петигри, словно не замечая грозного взгляда Руксваля, продолжал: