Преступный мир и его защитники

Семи лет от роду она была привезена матерью из деревни в Петербург, попала в детский приют и пробыла в нем до 15-летнего возраста, обучившись за это время грамоте и шитью. Когда ей минуло шестнадцать, девушку увидел Петр Коновалов, простой рабочий-слесарь, и, не спрашивая ее согласия, через свою сестру и мать посватался к ней. Мечтавшая о лучшей доле, чем брак с мастеровым, и не испытывавшая к своему жениху никакой симпатии, тем более что ей и встречаться с ним пришлось всего два раза, Анна стала умолять свою мать не губить ее, выдавая замуж за нелюбимого человека. Но все было напрасно. Против воли девушки ее вскоре выдали замуж за Коновалова. Во время венчания она была в полнейшем отчаянии и впала в какое-то бессознательное состояние.

«Настала тяжелая жизнь с нелюбимым мужем, — с плачем продолжала свой грустный рассказ Анна — Муж был груб, циничен. На все просьбы относиться ко мне более человечно он только со смехом говорил: «Зачем же ты замуж выходила, когда так нежничаешь?» Не обращая внимания на то, что я невыразимо страдала от его дикого отношения, он каждый день продолжал меня беспощадно мучить. Никогда я не слышала от него ласкового, задушевного слова, и хотя он не бил меня, но зато сплошь и рядом, в особенности по ночам, жестоко щипал меня. Потом он все чаще стал возвращаться с работы домой пьяным, а когда я укоряла его, устраивал ссоры, грубо оскорбляя меня как женщину. Когда он не пил, то был довольно тихим и скромным, но после водки делался невозможным, и я с трудом переносила его присутствие. Я умоляла его бросить совсем пить водку, и он несколько раз обещал исполнить эту просьбу, воздерживался от пьянства, но затем вскоре срывался, и снова возобновлялась моя горькая доля».

В конце концов жизнь с постылым человеком стала для молодой женщины невыносимой. Бросив мужа, она перешла жить к своей матери. В 1895 г., чтобы заработать себе на кусок хлеба, она поступает певицей в один из увеселительных садов. Красивая внешность ее обращает на себя внимание мужчин. И вскоре она становится содержанкой одного из прожигателей жизни. Тот нанимает для нее квартиру и дает ей на первоначальные расходы около 400 рублей. Через четыре месяца она, однако, бросает своего любовника и начинает ездить в Старую Руссу, где зарабатывает деньги пением. Зимой 1896 г. Анна стала просить мужа, с которым она находилась фактически в разводе, чтобы он выдал ей отдельный паспорт. Несмотря на ее мольбы, муж все оттягивал выдачу паспорта, стал приходить к ней на квартиру, пьянствовал и вообще вел себя предосудительно. Не зная, что делать, как освободиться от опротивевшего ей человека, погубившего ее молодость, Коновалова с плачем пожаловалась на него своей близкой знакомой, Екатерине Павловой. Та пообещала избавить ее от постылого мужа с условием, что Коновалова будет признательна ей за это. Что она задумала сделать, Анна, по ее словам, первоначально не догадывалась.

После неудачных попыток споить Петра Коновалова насмерть водкой в роковой день убийства Павлова объяснила своей подруге, что она вместе с их знакомым, Дмитрием Телегиным, задушит ее мужа.

— Но как же ты это сделаешь?! — испугалась Коновалова. — Ведь он очень сильный, с ним трудно справиться.

— Не бойся. Мы уж сделаем как следует, — отвечала Екатерина.

В план Павловой были посвящены также мать Коноваловой, Анна Киселева, и крестьянин Дмитрий Телегин. Все они стали сообща совещаться, как бы без хлопот справиться с мужем Коноваловой. В результате остановились на мысли напоить его до беспамятства во избежание сопротивления, а затем, пользуясь его беспомощным состоянием, удушить. Пришедшему в этот день в гости к жене Петру Коновалову стали наливать одну рюмку за другой. Ничего не подозревая, тот безостановочно пил, все более и более пьянел и наконец, свалившись на диван в гостиной комнате, погрузился в мертвецкий сон.

— Ну! — начала торопить Павлова.

— Какой праздник-то завтра! Николая Угодника! А мы что затеяли, — нерешительно протянул Телегин.

— Ничего, Бог простит. Вот давайте лучше помолимся Николаю Угоднику, чтобы он послал нам успех, — сказала Павлова.

И они начали истово креститься на находившуюся в комнате икону.

— Ой, страшно! — с ужасом повторяла жена Коновалова.

— Пустяки! Перестань глупить! — ободряла ее подруга.

Телегин с Павловой подошли к спавшему Коновалову, взяли его за голову и ноги и, перетащив на ковер в спальне, спустили на окнах шторы. Было два часа ночи, и в комнате горел только один ночник.

Павлова взяла шелковый шнур от корсета своей подруги и, попробовав его крепость, сделала петлю.

В это время, по словам Коноваловой, мать ее, видя, что Павлова действительно собирается привести в исполнение свой злой умысел, начала горячо протестовать против готовящегося преступления. Но ей приказали молчать, пригрозив позвать полицию. Киселева вышла на улицу.

— Жаль мне было мужа, — поясняет Коновалова с дрожью в голосе и подносит платок к побледневшему лицу. — Но так уж, видно, Бог судил.