Преступник

Сначала никто не обращал на нее внимания. Потом стали подавать: кто положит пять, кто десять курушей. Расфранченные молодые люди и важные господа, не желая ударить лицом в грязь перед своими спутницами, давали больше, чем самые щедрые женщины. Не прошло и часа, как у нее была полная рука монеток.

Останавливался трамвай, забирал почти всех, но вскоре подходили другие пассажиры, и Джеврие просила опять:

— Подайте во имя аллаха милосердного сиротке… Одна я, одна, бедная!..

Значит, у нее целых три лиры! А что с ними делать? Вечером бабка заберет. Самое лучшее — отдать деньги Джевдету-аби. Но он спросит, откуда у нее столько? Сказать правду? Рассердится. Не сказать? Подумает, что она послушалась бабку и деньги ей дали в кофейне. Или подумает, что она украла! Нет, пусть лучше сердится — надо сказать правду.

Она спустилась к причалу «Юскюдар», поискала в толпе ребят. Обошла причалы «Адалар» и «Кадыкёй», заглянула на причал «Золотой Рог». Нигде нет!.. Уже хотела купить билет на катер. И вдруг увидела Джевдета-аби и Кости. С лотками на шее они шли навстречу.

— Джевдет-аби!

Она побежала к ним, забыв об ушибленной ноге.

— Вот Джеврие, Кости! — сказал Джевдет.

Голубоглазый Кости улыбнулся, протянул руку и крепко пожал худенькую длинную ладонь Джеврие.

Так вот он какой, Кости! Точно такой, как говорил Джевдет-аби.

Джевдет расспрашивал. Джеврие весело отвечала:

— Пошла с бабкой в кофейню, губы не накрасила… Да, заставляли, но убежала… А Хасана припугнула полицией.

Потом она взглянула на лоток Джевдета и замерла от удивления:

— Что это? Как у тебя много товара!

— Кости помог, — улыбнулся Джевдет. — Познакомил с одним торговцем, тот дал в долг. Продам — расплачусь.

Джеврие сияла от радости.

— Поедим? — спросила она.

— А не рано?

— Уже двенадцатый час…

— Что купим?

— Котлеты с луком! — Джеврие показала деньги. — Вот!

— Откуда они у тебя?

Она покраснела.

— Или опять…

— Что?

— В кофейне…

Она закрыла ему рот рукой.

— Нет, нет!

— Тогда откуда?

— Ну не спрашивай, Джевдет-аби!

— Говори правду!

Джеврие виновато улыбнулась:

— А ты не рассердишься?

— Откуда у тебя деньги?

— Я не хотела просить, Джевдет-аби. Честное слово! Они сами положили мне в руку. А потом…

Джевдет окинул ее презрительным взглядом.

— Сколько набрала?

Она протянула ему деньги.

— Сам посчитай!

— Рука моя до них не дотронется, попрошайка! Джеврие не поднимала глаз. Что подумает теперь Кости!

Вдруг она вскинула голову. Значит, из-за этих денег Джевдет-аби не будет с ней разговаривать? Монетки, сверкнув на солнце, упали в воду.

— Теперь ты не будешь сердиться, Джевдет-аби? Джевдет не ответил. Но он улыбался. Кости не мог вымолвить слова от удивления.

— Сегодня за всех плачу я! — наконец проговорил он. — В Каракей?

Джевдет и Джеврие согласились.

Джеврие шла чуть впереди, Джевдет и Кости — рядом. У входа в бакалейную лавку остановились.

— Что купим?

— Хлеб и маслины, — предложил Джевдет. Джеврие промолчала.

— Нет, так не пойдет, — возразил Кости. — Каждый день одно и то же: хлеб да маслины! Возьмем сегодня брынзы, огурцов, помидоров. Как?

— Ладно.

Обедать пришли к Галатскому мосту. Джеврие села у якоря и с удивлением уставилась на море, синее, блестящее, словно полированное. Никогда она еще не видела такого моря!

Кости вынул из заднего кармана брюк газету, расстелил ее на земле, маленьким перочинным ножиком нарезал помидоры, брынзу, очистил огурцы и тоже нарезал, разделил хлеб и позвал Джеврие.

Джеврие с трудом оторвала взгляд от лазурной глади моря, подошла к мальчикам, села в ногах у Джевдета.

Ели молча, с большим аппетитом. Когда на газете не осталось ничего, Кости, как всегда, скомкал ее, подбросил и ударом левой ноги отправил в море.

— Ой! Что я забыла сказать! — вдруг воскликнула Джеврие.

— О чем ты? — обернулся к ней Джевдет.

— Ковбоя на стене больше нет. Эрол стер.

Джевдет сжал кулаки. Найти Эрола и рассчитаться с ним! Сейчас же!

Кости оставался спокойным. Их взгляды встретились.

— Не надо, не связывайся с ними, — сказал Кости.

Весь день, до самого вечера, Джевдет был задумчив, разговаривал мало. Вечером, прощаясь у иранского посольства, Кости повторил:

— Не надо, слышишь!

По дороге домой Джеврие молчала. Сердитое лицо Джевдета-аби всегда пугало ее. От Ешильдирека они спустились к Мысырчаршысы, миновали Кючюкпазар, Ункапаны, Фенер[40], и, когда пришли в свой квартал, было уже совсем темно.

— Ну, иди домой, Джеврие!

— Хорошо, Джевдет-аби!

Джеврие остановилась, замерла и вдруг растаяла в темноте. Она думала о бабке. Та, наверное, ждет ее. Ох, и достанется!

Джевдет тоже вспомнил о старухе. Бабка часто била Джеврие, а уж сегодня, конечно, давно палку припасла. Он подбежал к стене «Перили Конака», вынул из кармана мел и снова написал большими буквами: «Отряд „Красный шарф“. Да здравствует Храбрый Томсон!» И нарисовал ковбоя в широкополой шляпе. Такого, как в прошлый раз.

Джевдет сунул мел в карман, быстро спустился к бараку.

Сквозь маленькое окно пробивался слабый, тусклый свет. Дверь была открыта.

— Где шлялась? — донесся сердитый голос старухи.