Преступление у пруда Дианы

– Ни капли! – ответил Рингвуд. – Мистер Вестерхэм, вы ока­за­ли мне значительную помощь, и я не возражаю против того, чтобы довериться вам, хотя боюсь, что смогу рассказать не так уж много. Я лишь съездил в Лондон и выяснил, что тот музыкант вовсе не был членом оркестра. Полагаю, что я вовсе не удивил вас?

– Нет, я почти догадывался об этом. Вы узнали, кто он?

– Не могу так сказать. Скрипачу, чье место он занял, он представился Ленуаром, но я ни на мгновение не думаю, что его действительно так зовут, и я подозреваю, что инициалы его настоящего имени – «М. Г.», если только я не ошибаюсь.

Викарий пристально взглянул на детектива.

– А не «Д. Г.»? – спросил он.

– Нет.

Здесь Вестерхэм приметил внезапную молчаливость детектива, отметив, что тот скрывает он него какие-то факты. Затем Рингвуд рассказал ему о проведенных в Лондоне опросах, о сумке в камере хранения и о ее содержимом. Но описывая визит в Скотленд-Ярд, он ограничился лишь тем, что он оказался бесплоден – среди находящихся в стране подозрительных южноамериканцев не оказалось такого, который подходил бы для дела.

– Итак, сэр, я раскрыл свои карты. После вчерашнего я уважаю ваше мнение и хотел бы услышать его.

Несколько секунд викарий молча курил, а затем сказал со смешком:

– Сейчас это напоминает кулинарную книгу миссис Битон,[5] – сперва поймайте зайца… Но, помимо этого, у вас есть довольно интересные детали. Например, человек, который пошел на сложные приготовления ради того, чтобы появиться здесь под чужой личиной, возможно, только для того, чтобы заполучить эбеновую шкатулку. Подумайте – мы не знаем наверняка, что он намеревался убить Нейланда. Вполне вероятно, что он и не собирался его убивать, и, следовательно, подготовился уйти. И нужно помнить, что Нейланд вошел в холл неожиданно для музыканта и, вероятно, понял, кем тот являлся. Скорее, это Нейланд стал преследовать музыканта, а не наоборот. Такой вариант вы не рассматривали?

Детектив на мгновение задумался. А затем сказал:

– Вы хотите сказать, что впоследствии они повздорили? Скажем, Нейланд заметил пропажу шкатулки и попытался ее вернуть, а музыкант убил его в пылу борьбы? Мистер Вестерхэм, это то, что вы имели в виду?

– Это логично, не так ли?

– И тогда ваша теория…

– О, нет, – быстро ответил викарий, – не думайте, что у меня есть теория, ведь ее у меня нет. Я не криминалист! Это не по моей части. Просто, как я уже говорил майору Чаллоу, я привык делать наблюдения. И признаюсь: я очень заинтересован в этом деле не только потому, что меня можно было назвать другом Нейланда, но и потому, что я всегда хочу разобраться в сути событий. Думаю, у меня логический склад ума. Но прежде чем формировать теорию, я хочу сделать больше наблюдений. Возможно, все произошло так, как я предположил. Но это не объясняет того, что Нейланд был в камзоле, не так ли?

– Снова этот камзол! – Рингвуд громко хлопнул по колену.

– Вам нужно разобраться с ним для того, чтобы повесить того, кто его носил, – сухо заметил викарий.

– Улик против него и так достаточно, осталось только разыскать его, разве не так?

Но Вестерхэм отнюдь не спешил покорно соглашаться. Вместо этого он ответил:

– Полагаю, с вашей точки зрения так и есть. Но, как я уже сказал, сам я не тороплюсь формировать теорию. Так что не буду связывать себя словами. Сержант, сперва поймайте зайца. Полагаю, вы уже предприняли все, что можно?

– Конечно. Все вокзалы и все порты извещены. Мы задействовали все механизмы, которые только смогли. И я собираюсь увидеться с двумя представителями прессы – скажу им, какую информацию следует опубликовать.

– То есть?

– Описание того человека. То, что он подменял музыканта в оркестре и носит инициалы «М. Г.». Обращение к владельцам гостиниц или пансионатов, у которых пропал постоялец, или у которых есть жилец с нужными инициалами – пусть они свяжутся с редакцией. Газетчикам нравится быть задействованными в игре, и они могут быть полезны – если вы правильно общаетесь с ними.

– Но при этом не упоминая сумку из камеры хранения, например? – рассмеялся Вестерхэм.

– Конечно. Не будет же он таким глупцом, чтобы обратиться за ней. Я так думаю. А вы?

– Не знаю. Он мог не видеть сегодняшних газет.

– А это тут при чем, сэр? В утренней прессе ничего не говорилось о той сумке.

– Вот именно, – ответил викарий. – Ну, желаю вам удачи.

– И еще одно. Вы хорошо знали Нейланда?

– Мы были друзьями, но он был новым прихожанином. Я не знал его до того, как он переехал сюда в прошлом марте.

– Но он рассказывал вам о своих путешествиях?

– Не очень много. Я видел, что в его жизни были приключения, но он был сдержанным человеком – англичане привыкли умалчивать о своих подвигах.

– Как и о своих прегрешениях, – заметил детектив.

– Ах, мы не должны судить беднягу. Но, как вы знаете, есть люди, которые считают подвигами свои прегрешения. Не то, чтобы я обвинял его в этом – он не походил на человека, способного пойти по кривой дорожке. Но, как я говорил, похоже, что в его жизни бывали подвиги, а это подразумевает историю. Но, как бы то ни было, он и не намекал мне об этом.