Преступление капитана Артура

После сцены в бильярдной он принял скипетр власти с таким невозмутимым, величавым спокойствием, как будто никогда не выпускал его из рук, и уже навсегда. Баронет занял свое прежнее положение в доме и возвратился к прежним привычкам; может быть, он надеялся найти себе союзника в лице своей жены, но Оливия держала себя от него в стороне, так что он был совершенно один, почему и не мог сладить с майором. Он по-прежнему взглядывал сначала на майора перед тем, как сказать какое-нибудь слово; он по-прежнему следовал за ним, как верная собака, только что провинившаяся и только что подвергнувшаяся наказанию хозяина; баронет жил, по-видимому, только по приказанию Гранвиля Варнея и для того, чтобы слепо исполнять его волю. Раз он заговорил со своим ментором о больной.

– Что мне делать? – начал он своим резким голосом.  – Она надоедает мне своими послами, посредством которых добивается свидания со мной, моего прощения и бог знает чего еще. Я вовсе не нуждаюсь в объяснениях с нею, как это вам известно.

– Да,  – ответил майор.  – Я прихожу в восторг, смотря на вашу руку и на ваше кольцо со сверкающим сапфиром. Вы дали за него двадцать наполеонов в Париже, на улице де-ля-Пэ; этим же сапфиром рассекли вы губу Рахили Арнольд… Да, я вполне уверен, что вы не нуждаетесь в объяснениях с ней… с вашей прежней служанкой!

– Мне кажется, что вам бы не мешало отчасти придерживать язык,  – прошептал злобно Руперт.  – Вы извлекли себе из этого неприятного случая блистательные выгоды!

– Я извлекаю выгоду буквально из всего, дорогой баронет (баронет со времени Джеймса Первого, помните это, мой милый, и кавалер с незапамятных времен – род Лисль очень древний и очень знатный род!). Я извлекаю выгоду из чего только можно,  – повторил он, бросаясь на мягкий диван.  – На жизненном рынке нет, бесспорно, товара дороже ума. Я на нем торговец и употребляю все свои силы, чтобы получить наивозможно высокую цену за свой ценный товар, то есть разумный мозг. Я стараюсь недаром,  – добавил майор Варней, вытаскивая из кармана превосходный фуляр и начиная чистить им свои длинные ногти с розоватым оттенком.

– Ну так поймите же,  – ответил баронет,  – что я не могу помириться с присутствием у меня этой женщины, я попросил бы вас пойти к ней и сказать, чтобы она держала себя немного поскромнее; она живет в комфорте, а если же она будет глупить еще вперед, то дождется того, что я просто велю вытолкать ее в шею! Поняли вы меня?

– Еще бы! Вы хотите, чтобы я передал это Рахили Арнольд?

– Конечно, слово в слово! – подтвердил баронет.

– Это поручение не из слишком приятных, дорогой мой Руперт.

– А мне-то какое дело?! Приятно ли оно, неприятно ли вам,  – во всяком случае, вы можете выполнить его в точности. Вы пользуетесь мною и должны мне оказывать кой-какие услуги.

Баронет старался придать своему лицу загадочное выражение, хотя он сознавал, что это бесполезно и что ему никогда не провести майора.

– Обо всем, чем я пользуюсь от вас в данное время и чем угодно будет мне пользоваться впереди,  – вам толковать не стоит,  – проговорил Варней, смотря на баронета.  – Не забудьте,  – сказал он,  – что я пользуюсь кое-чем благодаря случайности, сделавшей вас рабом моим, как будто бы вы куплены мною в Южной Америке за несколько долларов, сделавшей вас собакой, как будто я купил вас за известную цену у торговца собаками и держу на цепи вместе с другими в псарне… Не забывайте этого!

Сказав это, майор расстегнул свой жилет и показал кушак, сжимавший его талию, к которому был прикреплен порт-папье с крепким стальным замочком.

– Видите ли вы это? – произнес он торжественно.  – Этот пояс противодействует развитию дородности, которой я подвергся, к большому сожалению; сверх того он надежен!

Сэр Руперт Лисль вцепился в свои жидкие волосы, желая вырвать их; но он был чересчур изнежен и труслив, чтобы нанести себе вред или сильную боль.

– Да… да…  – воскликнул он, ворочаясь на стуле,  – вы держите меня очень крепко в руках… Черт возьми! Будьте прокляты!

– А! Дорогой мой Руперт! Как у вас много сходства с тем милым человеком, под кровлей которого вы провели годы благословенной молодости: вы так же вялы в действиях, так же скоры в ругательствах и в проклятиях людям! – заметил майор Варней с приветливой улыбкой.

– Вял в действиях, майор? – проговорил баронет.

– Да! – повторил Гранвиль.