Преступление и наказание, Часть 5

Regaining her good-humour, Katerina Ivanovna began at once telling Raskolnikov that when she had obtained her pension, she intended to open a school for the daughters of gentlemen in her native town T—.	Развеселившись, Катерина Ивановна тотчас же увлеклась в разные подробности и вдруг заговорила о том, как при помощи выхлопотанной пенсии она непременно заведет в своем родном городе Т... пансион для благородных девиц.
This was the first time she had spoken to him of the project, and she launched out into the most alluring details.	Об этом еще не было сообщено Раскольникову самою Катериной Ивановной, и она тотчас же увлеклась в самые соблазнительные подробности.
It suddenly appeared that Katerina Ivanovna had in her hands the very certificate of honour of which Marmeladov had spoken to Raskolnikov in the tavern, when he told him that Katerina Ivanovna, his wife, had danced the shawl dance before the governor and other great personages on leaving school.	Неизвестно каким образом вдруг очутился в ее руках тот самый "похвальный лист", о котором уведомлял Раскольникова еще покойник Мармеладов, объясняя ему в распивочной, что Катерина Ивановна, супруга его, при выпуске из института, танцевала с шалью "при губернаторе и при прочих лицах".
This certificate of honour was obviously intended now to prove Katerina Ivanovna's right to open a boarding-school; but she had armed herself with it chiefly with the object of overwhelming "those two stuck-up draggletails" if they came to the dinner, and proving incontestably that Katerina Ivanovna was of the most noble, "she might even say aristocratic family, a colonel's daughter and was far superior to certain adventuresses who have been so much to the fore of late."	Похвальный лист этот, очевидно, должен был теперь послужить свидетельством о праве Катерины Ивановны самой завести пансион; но главное, был припасен с тою целью, чтоб окончательно срезать "обеих расфуфыренных шлепохвостниц!, на случай если б они пришли на поминки, и ясно доказать им, что Катерина Ивановна из самого благородного, "можно даже сказать, аристократического дома, полковничья дочь и уж наверно получше иных искательниц приключений, которых так много расплодилось в последнее время".
The certificate of honour immediately passed into the hands of the drunken guests, and Katerina Ivanovna did not try to retain it, for it actually contained the statement _en toutes lettres_, that her father was of the rank of a major, and also a companion of an order, so that she really was almost the daughter of a colonel.	Похвальный лист тотчас же пошел по рукам пьяных гостей, чему Катерина Ивановна не препятствовала, потому что в нем действительно было обозначено, en toutes lettres, что она дочь надворного советника и кавалера, а следовательно, и в самом деле почти полковничья дочь.
Warming up, Katerina Ivanovna proceeded to enlarge on the peaceful and happy life they would lead in T—, on the gymnasium teachers whom she would engage to give lessons in her boarding-school, one a most respectable old Frenchman, one Mangot, who had taught Katerina Ivanovna herself in old days and was still living in T—, and would no doubt teach in her school on moderate terms.	Воспламенившись, Катерина Ивановна немедленно распространилась о всех подробностях будущего прекрасного и спокойного житья-бытья в Т...; об учителях гимназии, которых она пригласит для уроков в свой пансион; об одном почтенном старичке, француза Манго, который учил по-французски еще самое Катерину Ивановну в институте и который еще и теперь доживает свой век в Т... и, наверно, пойдет к ней за самую сходную плату.
Next she spoke of Sonia who would go with her to T— and help her in all her plans.	Дошло, наконец, дело и до Сони, "которая отправится в Т... вместе с Катериной Ивановной и будет ей там во всем помогать".
At this someone at the further end of the table gave a sudden guffaw.	Но тут вдруг кто-то фыркнул в конце стола.