Престол Немедии

Ревенд уговаривал довериться во всем графу Корнелиусу и выполнять его указания. Юноша считал, что граф, как царедворец и опытный политик, сможет гораздо лучше их разобраться в ситуации. На возражения, что графу нужна прежде всего власть, а Нимед его интересует лишь как препятствие на пути осуществления честолюбивых планов, племянник философа горячо возмущался. Ревенд находился еще в том возрасте, когда невозможно поверить, что окружающие люди в большинстве своекорыстны, расчетливы и начисто лишены благородных побуждений.

Ильма требовала, чтобы все немедленно взяли в руки оружие и отправились к этому злодею-графу освобождать бедняжку принца. Девушка, казалось, забыла, как изводил ее избалованный мальчик бесконечными капризами и придирками, и теперь со слезами на глазах вспоминала «бедного крошку», жаловалась, что ребенка, наверняка, плохо кормят, что ему не дают теплого молока с медом на ночь, что его простудят, заразят чем-нибудь, покалечат… На все уверения, что графу наследник нужен живым и здоровым, поскольку он собирается возвести его на престол и стать при нем регентом, Ильма упрямо трясла головой и утверждала, что несчастному малышу невмоготу у этого мерзкого Корнелиуса.

Мораддин руководил дебатами, терпеливо выслушивая очередной проект и разъясняя, почему его нельзя воплотить. Конан не принимал в этом участия, поскольку прекрасно знал, что все будет так, как решит Ринга, а чужих указаний рабирийка не потерпит. Поэтому варвар воздавал должное элю Сезии и отдыхал душой и телом в преддверии новых планов девушки-гуля. Немногословная Ингода редко вступала в разговор. Она молча сидела рядом с отцом, обводя всех тревожным материнским взглядом. Особенно часто этот взгляд останавливался на Ревенде – он был самый молодой и самый беспомощный из всех, и Ингода взяла его под свое крыло. Но обычно девушка отсутствовала на общих собраниях, помогая хозяйке дома стряпать для гостей, поэтому к Ингоде относились снисходительно, считая ее слишком приземленной для решения высоких государственных задач.

Ринга же лишь нетерпеливо отмахивалась от идей и предложений своих добровольных помощников. Она казалась спокойной и уверенной в себе, но Конан видел, что рабирийка в растерянности. Девушка-гуль считала, что они вплотную подошли к разгадке перемены, произошедшей с Нимедом – но как сделать последний шаг, она не знала. Ринга была убеждена, что здесь замешан граф Корнелиус, чье неуемное честолюбие простиралось до самого трона и для которого особа короля не была столь священной, как для простого люда. Но проверить свою догадку девушка не имела возможности. К графу было подобраться не легче, чем к обитателям королевского дворца.

Несколько раз рабирийка куда-то исчезала, потом возвращалась мрачная и разочарованная. Конан уже было решил, что Ринга готова оставить это безнадежное дело – на этот случай у варвара давно был готов план побега из Немедии через Аквилонию в Зингару, к пиратам – и тут девушка коротко сообщила, что ей необходимо встретиться с одним человеком, а Мораддин и северянин поедут с ней. Остальным же было строго настрого велено не покидать дома Сезии – но, надо признать, Ринга заботилась вовсе не об их безопасности, а о тайне своего убежища.

– Распоряжаешься нами, как лошадьми, – бормотал Конан, ворочаясь в тесном экипаже – Ринга не решилась ехать верхом из опасения, что городская стража узнает участников знаменитого побега из Каземата. – Объяснила бы, куда и зачем едем.

– Объясню, – неохотно отозвалась девушка. – В нашем расследовании мы зашли в тупик. У нас слишком мало возможностей, чтобы распутать это дело до конца. Через Канцелярию действовать опасно, а других связей у меня нет. Я решила, что нам нужен могущественный союзник. Сейчас мы едем к человеку, который вполне может им стать.

– Наша Ринга хочет обратиться за помощью! – с иронией произнес варвар. – Неужто небо скоро упадет на землю?

– Свои комментарии можешь оставить при себе, – холодно сказала рабирийка. – Они меня волнуют в последнюю очередь.

Конан не слишком хорошо представлял себе, что такое комментарии, но решил, что это вещь нестоящая, раз она не волнует Рингу.

– Что это за человек? – поинтересовался Мораддин, чтобы разрядить обстановку.

– Его имя барон Вик, – тотчас заговорила девушка, не скрывая, насколько ей приятнее отвечать на деловые вопросы полугнома, чем препираться с киммерийцем. – Его род считается одним из самых знатных и древних в Немедии и ведет начало от кхарийцев. Говорят, семья барона богаче королевской семьи. При этом Вик – один из самых преданных сторонников и друзей Нимеда. Барону под силу потягаться с графом Корнелиусом. Главное, чтобы он мне поверил, что на троне – не настоящий Нимед.

– Значит, мы собираемся предать заговорщиков? – ровным голосом спросил полугном.